— Если и есть, то домогаться русалок не рекомендую.

— Это почему же?

— Рыбой смердят. Однако встретиться с русалкой, дождь для нее, думаю, тоже подходящая среда обитания, я сейчас не против. Дорогу бы у нее уточнил. А то в последние полчаса начал сомневаться в способностях нашего поводыря.

— И точно, — громыхнул партийными доспехами тезка грозного князя. — По-моему, Куприян окончательно вошел в роль матроса-партизана. Или, что еще хуже, Ивана Сусанина. Завел куда-то, где сплошная темень и дождь.

— Я не пли чем, — взмолился Железняк. — Это одноглазый виноват. Велел на тлетьем ответвлении свелнуть, а там только одно было.

— Сержант, мне сдается, что в Лампачах свет вырубили, А если Ивану сельповскому по мобиле брякнуть? — гадательно произнес Кабачок. — Пусть сориентирует.

— И что ему скажем? Стоим на асфальте, кругом тьма египетская, подскажи, куда двигаться?

— Ну, тогда комбату. Пусть сигнальную ракету в небо запузырят, будем знать, куда ползти.

— Комбат для начала скажет, что спасение утопающих дело рук самих утопающих. А с утреца, которое, не за горами, отправит окопы рыть… Что по этому поводу скажешь, Ярополк?

— Что повода для паники не вижу, — попытался отшутиться тезка грозного князя. — Иван сельповский соответствующей экипировкой снабдил, торба с харчем и выпивкой в надежных руках. То есть — моих. Рассветет — определимся. А сейчас давайте поищем что-нибудь вроде скирды или поваленного дерева в полезащитной полосе.

— Скирда, учитывая наше положение, объект ценный, — согласился Тарасик. — Но когда сюда везли, ты хоть одну заприметил? Осыпающихся на корню хлебов выше крыши. И комбайн подорванный попался. А скирды ни одной… С поваленными деревьями тоже полный пролет. Таковые, конечно, в природе должны быть. Не все посадки сожгли. Только, говорят, растяжек в них больше, чем прежде петель на зайцев… Пошел человек по малой нужде и оттуда прямиком на небеса… Поэтому предлагаю повернуть оглобли. Веди нас взад, хренов поводырь.

— Где он тепель, этот зад? — обиделся Железняк, пряча сигаретный огонек в мокром кулаке.

— Не ведаешь, где зад, веди в другое место, — посоветовал Тарасик. — Так, когда шли к Майне, дождь лупил в правый бок. Значит, теперь следует ему подставить левый.

— Слушаюсь и повинуюсь, — ответил поводырь. — Но для подклепления сил не мешало бы по соточке, — выброшенный щелчком окурок попытался улететь за обочину, однако на полдороге его сразила небесная картечь.

Приглушенно громыхая необмятными доспехами, сошлись в кружок, разобрали пластиковые стаканчики.

— Маловато плеснул, — пожаловался Кабачок. — Добавь…

— Дождик добавит, — огрызнулся виночерпий. — Всем поровну, по семь булек. Держите закуску, — принялся на ощупь оделять товарищей колбасой и хлебом. — Да что это за хрень? Вас трое?.. Значит и рук должно быть три. А их четыре. Признавайтесь, кто сразу две за пайкой протянул? Ты, Кабачок? Или кто-то лишний в компанию затесался?

— Ну, я, а что? Подстраховался второй рукой. Вдруг первую не заметишь.

— При такой погоде немудрено кусок мимо собственного рта пронести, — примиряюще молвил сержант. — А все же, парни, сельповский тезка тот еще змей. В дорогу паленкой снабдил.

— Показалось, — возразил Ярополк. — Одно дело — пировать в уюте, другое — когда дождь по башке тарахтит. От паскудного настроения желчный пузырь начинает горечь гнать по организму.

— По мне, — отозвался Кабачок, — так вся водка — гадость. Хлопнешь соточку, а она врастопырку в глотке станет. Лучше уж домашнего производства продукт. Или — живое пиво.

— Забудь о живом, — посоветовал Ярополк. — У меня брательник на пивзаводе слесарем. Так они пиво не варят. Растворяют в чанах брикеты и газируют. Брательник позапрошлой осенью в чан неосторожно оступился, так шкура на ноге слезла. Месяц на больничном просидел.

— Придержите коней, парни, — приказал Тарасик. Кажется, мы опять с пути истинного сбились. Дождик-то теперь в спину подгоняет. И впереди что-то темнеется…

— Вроде как фундаментные блоки, — определил тезка грозного князя, — Из них лабиринты на блокпостах строят. А здесь — перекресток, место для блокпоста подходящее… Ну, точно он.

— Давайте покричим, — предложил Кабачок. — Может, поблизости какая живая душа обретается.

— Поори белой медведицей, — рассердился сержант. — А тебе в ответ из гранатомета вжарят. Чтобы не шлялся по ночам. Лучше карабин заряди, да держи наготове. Не знаешь как? Защитничек хренов…

Беззвучными тенями проскользнули мимо блокпоста, который своими очертаниями живо напомнил шалаш при колхозной бахче. От нахлынувших воспоминаний представитель овощной династии даже хихикнул, однако, ощутив седушкой прикосновение берца сорок седьмого калибра, умолк.

— Ты чего режим тишины нарушаешь? — шикнул Ярополк, когда лабиринт остался позади.

— Вспомнил, как мы с тобой в детстве на баштан бегали. Хорошо, между прочим, вспомнил. А ты сразу пинаться… Правильно говорит сержант, злой ты человек.

— Без эмоций, парни, — вполголоса молвил Тарасик. — Чуть левее курса огонек.

— Наверное, в Лампачах свет дали, — возрадовался Железняк.

За компанию повеселел и дождь. Почуявшей человеческое жилье лошадкой он бодрее зашлепал подковами по изъязвленному панцерниками асфальту. И только брошенная в осеннюю ночь хлебная нива продолжала мокрогубо жаловаться на судьбу. Она уже давно утратила дарованный солнцем золотистый блеск и теперь орошала почву слезинками зерна.

— Хотелось бы знать, что это за огонек? — подал голос представитель овощной династии. — Вдруг фонарь у дома крановщицы, поставлю овечку Николе Чудотворцу в местной церкви. Если таковая, конечно, в Лампачах имеется.

— Лучше помолись ему сейчас, — велел Тарасик. — Пока не занесло к черту на рога… Ты, Ярополк, что имеешь по данному вопросу сказать?

— На Бога надейся, сам не плошай. Но если серьезно, то насчет нашего турпохода большие опасения. По моим прикидкам, мы сейчас либо в глубоком тылу, либо в расположении сепаров. Блокпост из башки не идет. Он вполне может оказаться на линии разграничения…

— И мы мимо него так запросто проскочили? — удивился сержант. — А как же мины, растяжки и прочая кака?

— Значит, — возразил Ярополк, — мамаши на свет в рубашках произвели. — А что проскочили незамеченными, то сепары не такие дураки, как некоторые… Не шляются по полям в поисках приключений, а водочку в теплых блиндажах попивают. Поэтому…

Что именно хотел добавить тезка грозного князя, узнать не удалось. Помешал Кабачок. Когда свернули на слабо просматриваемое ответвление, в конце которого потерянно дрожал огонек, он почему-то оказался за обочиной. Лицом в наполненной жидкой грязью канаве.

— Тих-хо, — трехголовым змеем пропели товарищи.

— Не виноват я, — заскулил представитель овощной династии. — Иду себе, а дорога вдруг встала дыбом. Да как даст грязью в лицо!

— Гражданину больше не наливать, — распорядился Тарасик, — иначе придется тащить это чудо в перьях на собственном горбу. Ты понял, Кабачок?

— Говори громче, Вань. Уши заложило…

— Глохни!

Втиснутое между двух полезащитных полос боковое ответвление было густо усыпано крупным щебнем. И поэтому казалось похожим на