– Какой меч?

– Какой меч? – Анна Белла снова затрясла головой. – Какой меч! Ну сказала! Меч, который у тебя в рюкзаке!

Рюве! Рюкзак! Он такой лёгкий, что почти слился со спиной Паулы. Она совсем про него забыла!

– Надо было лишь крикнуть: «Рюве!» А затем: «Меч!» Раз – и у тебя в руках появился бы клинок. Акулы приняли бы тебя за рыбу-меч! Хрю-хрю-хрю! Акулы-трости ненавидят рыбу-меч! Неудивительно! Что они сделают против лезвия?! Сразу убегут! В общем, запомни раз и навсегда. Оказавшись в опасности, Паула, зови меня или Баддабамбу! А если нас нет рядом, просто засунь руку в рюкзак. Capito? Поняла?

– Поняла!

– Ну и ладушки-оладушки. А теперь пойдём. Такого страха натерпелись, неплохо бы глотнуть колы, так ведь?

– Ты взяла колу?

– Конечно, хрюшка! За кого ты меня принимаешь?

Анна Белла приобняла Паулу за плечо, и они вместе вернулись к побледневшей Бабушке джунглей, которая всё это время сидела под пальмой.

– Я с удовольствием помогла бы вам! – затараторила она. – Ах, если бы это случилось утром! Я хоть и умная, мышцы у меня сейчас как пудинг! Я просто в отчаянии! Не та бабушка не в то время!

Сев, Паула отпила колу и посмотрела на Баддабамбу. Она надеялась, что друг что-нибудь скажет. О битве. О том, как ловко она придумала засунуть в пасть акуле трость. Но Баддабамба, опустив глаза в землю, молча съел ещё несколько зерновых палочек с мёдом. Паула немного разочаровалась. Раз Баддабамба не похвалил её теперь, хотя она так хорошо сражалась, когда же он это сделает?

Друзья вернулись в сёдла, и Паула ещё раз покосилась на Баддабамбу. Тот ей подмигнул. Конечно! Ему незачем что-то говорить. Это подмигивание означало: «Отлично справилась!» Кивнув, Паула легонько похлопала Хромого Осьминожку по шее. Конёк радостно заржал, мотнул головой – его грива скользнула по рукам Паулы, будто погладила, – и поскакал дальше по пляжу.

– Какого размера остров? – спросила Паула у самой умной бабушки в мире.

– И большой, и маленький одновременно.

– Это как?

– На этом плавучем острове текучее время. Слышала о таком?

– Нет.

– Это означает: когда мы двигаемся, время вокруг нас идёт медленнее, чем везде.

– Не понимаю…

– Это сложно. Смотри: мы скачем… ну да, уже примерно три часа. За три часа езды верхом вне текучего времени можно преодолеть расстояние около двадцати километров. Но у нас время текучее. Получается, за эти три часа мы проехали самое большее два километра.

– Как это работает?

– Текучее время нас обтекает. Но не мир вокруг. Наш остров гораздо меньше, чем кажется. Почему? Если посмотреть на него с высоты птичьего полёта, это миниатюрный остров. Но когда ты скачешь верхом или передвигаешься ещё как-нибудь самостоятельно, он обязательно покажет тебе свою натуру. Тогда он становится огромным! Удивительно, да?

– Честно, я не понимаю.

– Смотри, остров весь покрыт песком. Песок сыпется из Золотых Песочных Часов. Говорят, всё произошло из них. Весь остров. Существуют разные легенды. Я тебе не рассказывала?

И, не дожидаясь ответа, самая умная бабушка в мире все следующие два часа говорила без умолку. На Паулу, как из рога изобилия, сыпались истории о происхождении Золотых Песочных Часов. Она внимательно слушала. Самая умная бабушка в мире уже рассказывала всё это, и не раз, но Паула никогда не перебивала, потому что любила слушать Кариссиму и с каждым повторением понимала чуть больше.

На Хроносе время течёт быстро, а расстояние, которое преодолевали путники, увеличивалось медленно. Но это не всё: оказывается, песок под копытами лошадей тоже их замедлял. А вот когда бабушка говорила, время летело стрелой. Господин Дятел высунулся из её кудрей и прощебетал:

– Без пяти три. Тревога! Сейчас будет изменение! Внимание! Тревога! Грядут изменения! Кариссима станет самой грустной бабушкой в мире! Ох, бедная Кариссима Тристиссима!

Взяв в клювик белый носовой платок, господин Дятел, взлетев, бросил его в руки Пауле и снова юркнул в причёску бабушки.

Кариссима умолкла. И ничего не говорила целых пять минут. Ровно в три она обернулась к Пауле и произнесла:

– Да. Однажды наше время иссякнет.

Паула присмотрелась. Теперь Кариссима выглядела немного старше. Глаза у неё блестели, будто она вот-вот заплачет.

– О чём ты? – уточнила Паула.

– Однажды времени не останется ни у тебя, ни у меня. Однажды жизнь оборвётся. Любая жизнь. Жизнь состоит из времени. Времени жизни. Когда время жизни иссякает, это означает конец всему. Всё. Кончено. Финал. Что скажешь, Паула? Разве это не ужасно печально?

Паула не знала, что ответить.

– Так грустно! – продолжила старушка. – Я плачу всякий раз, когда думаю об этом! Нет, когда это чувствую. То самое чувство. Оно возникает из-за абсолютного знания: я умру. Может, через два года. Кто знает. И сейчас я снова это чувствую. В три часа. Не хочу тебя расстраивать. Это порочный круг. Порочный круг грусти. Я помолчу. Добровольно. Все три часа. До скорого, дорогая! До шести вечера!

Самая грустная бабушка в мире спешилась и легла в пустую каталку, которую её конь Пёстрый Букет вёз всё это время. Теперь стало понятно, зачем она нужна: для самой грустной бабушки в мире. Бабушка джунглей вытащила из седельной сумки одеяло и закуталась в него.

– Повозка. Катафалк, – пробормотала она. – Как последний катафалк, который меня однажды ждёт. – И с этими словами накрылась одеялом с головой.

Пауле тоже взгрустнулось. Она не знала, что делать. Анна Белла протянула ей бутылку колы:

– Глотни, дорогуша!

Паула сделала глоток. На сердце потеплело.

– Через три часа будем на месте, – сообщила Анна Белла.

– Где?

– В центре острова. Дальше придётся продираться сквозь джунгли и опасности. Вечером там не очень уютно. И Кариссима снова станет самой любящей бабушкой в мире. Поехали!

Анна Белла оказалась права. К шести вечера они добрались до широкой тропы, ведущей от пляжа в джунгли. Кариссима вынырнула из глубокой пучины грусти и улыбалась, как самая любящая бабушка в мире. Спешившись, Баддабамба отвёл Шакунталу к джунглям и привязал к дереву, под которым росла сочная трава. Он снял с неё седло, насухо вытер и расчесал. Остальные последовали его примеру и тоже позаботились о своих скакунах.

– Где мы будем спать? – спросила Паула.

– На пляже! – ответил Баддабамба. – Ночью акулы-трости не выходят на берег. А спать в джунглях опасно. Никогда не знаешь, кто подкрадётся в темноте.

Путники отнесли сёдла на пляж. Анна Белла развела костёр, и они пожарили картошку. Аромат витал восхитительный!

Её первая ночь вне дома, снаружи, под звёздами! Весь день она представляла, как это будет. Воображала, что до утра