– Сидеть, – сказала я, сделав еще шажок в сторону и пытаясь погладить псину. – Хороший песик. Молодец.

У нас никогда не было собаки. Я каждый год просила папу ее завести, только классе в пятом поняла, что этого не случится, и перестала просить.

– Вы заполняли заявление на домашнее животное?

Я оглянулась и поняла, что женщина за стойкой обращается ко мне. Лет ей было за сорок, волосы рыжие, явно крашеные, подстриженные в незамысловатый боб. Прическа и выражение лица никак не подходили к ковбойской шляпе, которую она лихо сдвинула набекрень.

Рядом с ней какой-то тип говорил по телефону; я отметила, что он тоже в шляпе, явно это была часть гостиничной формы, а не местная мода.

– Э-э… – Я отошла еще на шаг от мальчишки и от его довольной слюнявой псины. – Нет. Я… не с ними.

– Бринкли! – раздался голос с другого конца лобби, подбежала запыхавшаяся женщина. Я так и не поняла, к кому она обращается, к псине или к мелкому. Я воспользовалась всеобщим замешательством и проскользнула мимо нее, чувствуя, что все на меня смотрят. Оглянувшись, прежде чем свернуть налево в коридор, про который говорил Расселл, я успела заметить, что рыжая за стойкой следит за мной, сощурив глаза. Я быстренько отвернулась и, не поднимая головы, толкнула дверь туалета.

Уже вымыв руки, я вытащила из холщовой сумки крошечную косметичку, страшно радуясь, что прихватила ее с собой, а не оставила на вокзале. Вещей в ней было немного – складная щетка для волос, мятные пастилки, помада, блеск для губ. Тампон на экстренный случай, ибупрофен, подводка – я, к сожалению, на горьком опыте убедилась, что без этих вещей можно здорово вляпаться.

Я быстренько привела в порядок спутавшиеся волосы, сунула в рот мятную пастилку, подумала, не накрасить ли губы, в результате просто прошлась по ним блеском. В конце концов, мне же еще целоваться, так что лучше без помады. От одной этой мысли в груди снова забурлило и затрепетало, а когда я встретилась взглядом со своим отражением в зеркале, то осознала, как сильно изменилась. Это был совсем не тот человек, которого я мельком увидела на автовокзале рядом с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ДЖЕСС!» Щеки горели (что неудивительно), а глаза буквально искрились. Я выглядела в тысячу раз счастливее – и будто бы хранила какую-то тайну.

Потому что в моей жизни наконец-то начали происходить события. Я много лет только и делала, что слушала песни, смотрела фильмы и читала романы о том, как события происходят с другими, – и вот дошла очередь и до меня. Вот оно, мое «Судно Тесея». Мое «Перед рассветом». Главная ночь моей жизни.

«Ну так получай удовольствие! – разве что не выкрикнула Кэти. – Чего нет-то?»

Та же мысль – «Чего нет-то?» – непрерывно копошилась у меня в голове, а сама я тем временем взяла еще одно бумажное полотенце, протерла раковину, а салфетку смяла, прежде чем выбросить.

И тут увидела в мусорном ведре, поверх туалетной бумаги, салфеток и разжеванной резинки, карточку – ключ от номера. Сверху на ней причудливым шрифтом было выведено: «Гостиница "Серебряный стандарт"», а внизу: «На поиски приключений».

Я вытащила карточку из мусора, вытерла о шорты, засунула в карман. Пусть у меня останется напоминание об этой ночи – тем более что фотографировать ни мне, ни Расселлу нечем. А нужно хоть что-то, чтобы потом вспомнить, доказать себе, что я здесь была, что все это случилось. Что-то, что можно будет гордо вытащить из кармана, когда я буду пересказывать все это Диди и Кэти по фейстайму.

Эта мысль барабанной дробью стучала у меня в голове вместе с этим самым «Чего нет-то?», пока я выходила из туалета и пересекала лобби, только на этот раз в противоположном направлении, потому что мне не хотелось привлекать к себе внимание женщины за стойкой. Наверняка где-то есть еще выход. Я наобум выбрала коридор и пошла по нему, стараясь не выглядеть подозрительно, пристально вглядываясь в подковы на слегка потертом ковре.

В конце коридора я увидела дверь, открыла ее – и оказалась позади гостиницы, рядом с парковкой. Решила, что просто вернусь к главному входу, но тут повернула голову – и кое-что увидела.

И в то же мгновение решила для себя, что́ должно произойти. А с учетом того, что я только что нашла в туалете, у нас были все возможности.

– Чего нет-то? – пробормотала я, приняв решение, закинула сумку на плечо и ускорила шаг, направляясь к главному входу.

Расселл стоял, прислонившись к стене, согнув одну ногу; увидев меня, он выпрямился и улыбнулся.

– Привет. А я ждал, что ты выйдешь – ну, типа, из дверей. Все хорошо?

– Угу, – ответила я и бросила взгляд в ту сторону, откуда пришла. – Вот только у меня появилась одна мысль.

Оказалось, что проникнуть в гостиничный бассейн совсем нетрудно. Он находился на огороженной территории, которую я приметила, выйдя через заднюю дверь. Там были джакузи и пластмассовые лежаки на цементной платформе. Сам бассейн был средних размеров, с подводной подсветкой – голубоватые лампы озаряли все вокруг.

– Как по мне, отличная мысль, – сказал Расселл, когда я отвела его за угол и гордо продемонстрировала бассейн и прочее. – Есть одна проблемка. – Он указал на запертые ворота, которые открывались гостиничной карточкой.

– А! – сказала я. Вытащила карточку из заднего кармана, подняла повыше. – Нет никакой проблемки.

Расселл посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, как на фокусника; я рассмеялась.

– Я ее нашла в туалете. Видно, кто-то выехал, а карточку выбросил. Вдруг она еще работает?

Я поднесла карточку к сенсору, на нем почти тут же зажегся зеленый свет, я толкнула калитку, мы вошли.

Несколько секунд постояли молча у бортика бассейна. В мелкой его части плавал одинокий красно-оранжевый надувной круг с двумя ручками. Я посмотрела, как меняется освещение с движением воды, посмотрела в небо над нами – огромное, усыпанное звездами.

– Хорошо, что здесь никого нет, – заметил Расселл.

Я кивнула, огляделась, а потом увидела у двери, через которую можно было выйти обратно на территорию гостиницы, объявление: «ДЕЖУРНЫХ СПАСАТЕЛЕЙ НЕТ. ВЫ НЕСЕТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА СВОЮ БЕЗОПАСНОСТЬ. ОТКРЫТО С 7:30 ДО 19:30. ТОЛЬКО ДЛЯ ПРОЖИВАЮЩИХ. НЕЗАКОННОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ ПРЕСЛЕДУЕТСЯ ПО ЗАКОНУ».

– Похоже, здесь типа как закрыто.

– Плюс мы не проживающие. То есть нарушаем кучу правил.

Я улыбнулась, опустила сумку на землю, сняла сандалии, засунула под лежак, окунула в бассейн ступню, проверяя температуру.

– Ну как?

– Приятно, – ответила я, вытаскивая ногу обратно. Температура что надо – чуть-чуть холодновато, но, как по мне, это лучше, чем перегрето.

Расселл присел на лежак, развязал шнурки, снял кеды и носки. Закатал джинсы, пошел к тому концу бассейна, где было глубоко. Сел на бортик, опустил ноги в воду. Я подошла и села рядом, радуясь, что на мне шорты: их я точно не замочу. Расселл откинулся назад, оперся на локти, потом глянул на меня, улыбнулся:

– Да уж, я совсем не так представлял себе сегодняшний день.

Я засмеялась:

– Я тоже.

Наклонилась, чтобы взглянуть на его часы; поняв, что я делаю, он приподнял руку, чтобы мне было удобнее. Но я все равно воспользовалась возможностью подержать его за запястье, покрутить, чтобы всмотреться в циферблат, а на самом деле – чтобы еще раз прикоснуться к Расселлу, провести пальцами по его предплечью, – а потом пришлось остановиться. Невозможно же до бесконечности разглядывать чужие часы.

Но Расселл и сам, похоже, решил, что мы слишком давно не дотрагивались друг до друга, поэтому откинул прядь волос с моего лба, заправил за ухо, мягко провел пальцами по шее.

– Устала?

Я качнула головой – усталости не чувствовалось совсем.

– Знаешь, если бы автобус не сломался, мы бы сейчас уже въезжали в Калифорнию.

– Хочешь сказать, мы бы все это время просидели в автобусе? – Расселл мотнул головой. – Должен сказать, здесь мне больше нравится.

– Мне тоже.

Расселл поболтал ногами в воде,