class="p1">Правда, вслед за тем голова наотрез отказалась придумывать что-то оригинальное. Титус на пару минут задумался о некоем заветном желании, с помощью которого проще всего было бы разоблачить якобы чудесные свойства пера, но, если честно, в данный момент желалось только одного – устроиться поудобней на мягкой перине и погрузиться в продолжительный, здоровый сон. Но это наследник мог бы вполне устроить и без всякого волшебства. В конце концов Титус справедливо пришел к выводу, что шедевр все равно сегодня изготовить не удастся, потому можно ограничиться чем-нибудь скромным, хотя и достойным. В голову пришло воспоминание о том, что в юности, кажется, он вел дневник. Идея показалась подходящей. Так же аккуратно, как и заглавие рукописи, Титус вывел на плотной бумаге дату следующего дня: 25 июля. А потом, для порядка покусав немного перо и почесав им за ухом, просто написал:

Погода в этот день была ясная и теплая. Я, несмотря на нечеловеческую усталость от переезда накануне, проснулся в семь часов утра.

В глубине души Титус был железно уверен, что, по крайней мере, вторая часть написанной пером фразы уж точно не сбудется. Проснуться в семь утра после столь невообразимых приключений представлялось делом невозможным. Пожелав себе спокойной ночи, он задул свечи, избавился от одежды с обувью и, растянувшись в свой немалый рост на бесконечной и бездонной герцогской кровати, тут же крепко уснул.

5. Рукопись начата

Титус проснулся от того, что кто-то изуверски дубасил его по щекам, негромко приговаривая:

– Семь часов утра, сир, пора вставать!

С большим трудом, совсем не понимая, где он находится, Титус разлепил глаза. У кровати он увидел ухмыляющегося лысого старика в огромных очках, одетого в голубой с позолотой пиджак странного пошива. Только секунд через десять, в течение которых Титус ошалело пялился на незнакомца, все встало на свои места.

– Сами, друг мой, написали: «Погода в этот день была ясная и теплая. Я, несмотря на нечеловеческую усталость от переезда накануне, проснулся в семь часов утра». Что же вы теперь отбрыкиваетесь? Перо-то волшебное…

Проклиная себя за то, что не пожелал проснуться в полдень, Титус медленно вылез из-под одеяла, шлепая босыми ногами по холодному камню, подошел к окну и раздвинул шторы. Утро действительно выдалось наивеликолепнейшим. До самых холмов на горизонте, едва различимых в туманной дымке, небосклон на востоке был ровно выкрашен в холодный голубой цвет. Еще не раскалившееся добела солнце походило на заброшенную в небо, да так и оставшуюся там золотую монету. Рядом с ней, как замешкавшееся и не успевшее исчезнуть к наступлению утра привидение, парил выцветший, белесый месяц. Пока Титус исследовал пейзаж, месяц, словно пустынный мираж, окончательно растворился в воздухе. Правда, что-то в этой благостной картине было не так. Та прежняя, давящая на мозги абсолютная тишина. Вчера ночью хоть лошади ржали…

– Да, кстати, – вспомнил Титус. – Спасибо за интересную экскурсию в библиотеку. Только…

Он хотел было искренне сообщить, что так ничего и не понял о цели своего пребывания в замке, но потом в памяти всплыл образ Мюллера, красноречиво произносящего «к-х-х».

– Что только? – ласково, но как-то прохладно переспросил Архивариус.

– Нет-нет, – пробормотал Титус. – Ничего… Зябко тут у вас по ночам.

Архивариус выудил из кармана своего голубого пиджака записную книжку величиной с хорошую кулинарную книгу, подошел к столу и что-то черкнул в ней тем самым пером, которое дал вчера Титусу.

– Попросил подбросить вам еще пару одеял, – пояснил он, закончив писать. – Но, в принципе, погоду вы себе можете заказывать сами. Как говорится, хозяин – барин.

В дверь просунулась лохматая голова Мюллера.

– Завтрак подавать в комнату, сир? – спросил он с глуповатой улыбкой. – А одеяла я ближе к вечеру принесу, ладно?

Сговорились они, что ли? Хотят купить на дешевые чудеса? Впрочем, почему бы и нет? Разве ему не нравится, что все его желания немедленно исполняются? Быть герцогом, кажется, весьма занятно. Любая прихоть по первому требованию. Завтрак вот предлагают в постель… Вдобавок замечательный воздух, прекрасное вино, неотразимые пейзажи. Живности, говорят, в лесах навалом. Рыба, наверное, тоже кишмя кишит в местных водоемах. Интересно, есть ли в замке удочки? Или лучше сразу сеть… Только надо узнать у старика, где тут речка.

– Не пойти ли мне сегодня на рыбалку?.. Его светлость, так сказать, желает немного развлечься. Что думаете? – произнес он из-за полога кровати, где скромно надевал свои помятые штаны.

Сидевший за столом спиной к нему Архивариус в ответ лишь неопределенно хмыкнул. Титуса звук этот отчего-то разозлил. Послышалось скрытое неодобрение – да и вообще отношение свысока к его, наследника, бренным желаниям. Что, интересно, старик имеет в виду? Чем, по его мнению, он тут должен заниматься? Если есть какая-то конкретная работа, пусть так и скажет, а не ходит вокруг да около…

– Дорогой Архивариус, – начал Титус решительно, – во-первых, я свободный человек… По крайней мере, очень на это надеюсь. Во-вторых, э… наследник э… Сан-Маринский. В-третьих, мне не нужно чего-то там особенного… Скажем, приемов, балов, танцев до упаду. Но половить рыбы… В конце концов, в этом же нет ничего страшного. А то я здесь просто умру от скуки!

Последняя фраза, как показалось самому Титусу, была произнесена уже вполне примирительным тоном. Но Архивариуса, похоже, именно она вывела из себя. Правда, пока он молчал и, более того, по-прежнему сидел к нему спиной, однако Титус определенно чувствовал, как атмосфера в комнате становится похожей на душный летний полдень перед самой грозой. Наследник даже поискал глазами, куда бы спрятаться от удара молнии, но не успел.

– Скуки?!

Звук был настолько громким, что Титуса отбросило на кровать. В голове промелькнула мысль: второго удара его барабанные перепонки просто не переживут. Но Архивариус, встав из-за стола и повернувшись к нему, продолжил уже совершенно нормальным голосом.

– Вот перо, – сказал он, осторожно подбрасывая на ладони длинное серое перо, которое отдал вчера вечером наследнику. – Вот бумага, – кивнул он в сторону толстенной пачки на столе. – А вот ты, Титус. Твоя жизнь. Больше нет ничего. Все будет так, как напишешь. Мне… да и тебе тоже нужна книга со счастливым концом. Кстати, если захочешь что-нибудь почитать в библиотеке, заходи в любое время. Там всегда открыто.

Перо, едва заметно подрагивая, торчало из чернильницы совсем как выпущенная из лука и попавшая в цель стрела. Бумага веером разлетелась по столу. «Мне… да и тебе тоже нужна книга со счастливым концом». Что он имел в виду? Тоже считает, что залучил к себе в замок знатного писателя?