Я вновь обратил внимание на гнетущую тишину и спросил:

— Томо, слушай, а где все животные?

Он поглядел на меня через плечо.

— Что ты имеешь в виду?

— Здесь нет животных. Ни птиц, никого.

— Это же, черт возьми, заколдованный лес, чувак! Птицы его чураются, поэтому предпочитают другие места.

— А ветер? — спросил Бен. — Тут ни дуновения.

— Я думаю, это из-за зарослей, — подал голос Нил. — Деревья растут так плотно, что ветер через них не проникает.

— Томо, а если по этой тропе запрещено ходить, — спросила Мелинда, — кто ее сделал и зачем?

— Полиция. Они ищут тела.

— И сколько они находят каждый год?

— Сто. Двести.

Мел резко остановилась.

— Что?

Томо пожал плечами.

— Иногда больше, иногда меньше.

— Я понятия не имела, что их так много. Мел побледнела. — Я думала, их, не знаю, двое или трое каждый год.

Лично я ставил на дюжину или около того.

— Япония первая среди развитых стран по числу самоубийств, — спокойно заявил Нил.

— И что, мы действительно хотим найти чей-то труп? — спросила Мел.

— Это большой лес, — пробормотал я.

— И даже если мы найдем что-то, — промолвил Бен, — это, скорее всего, будет старый скелет, не более.

— Спасибо, успокоил!

Я взглянул на Мел.

— Хочешь вернуться?

Она пристально поглядела на меня.

— А ты?

— Чувак, не веди себя как мудак! — встрял Джон Скотт. — Мы всё решили. Мы уже здесь.

— Ты хочешь пойти обратно? — спросил я Мел еще раз.

— Ну что за мямля! — не унимался Джон Скотт.

— Помолчи, а? — Я посмотрел на него.

— Я просто хочу сказать…

— Просто заткнись.

— Парни, все хорошо, — прервала нас Мел. — Я в порядке.

Выдохнув, как будто он только что справился со сложнейшей задачей, Джон Скотт вместе с Беном снова возглавил нашу группу. Я глядел ему в спину, мысленно продолжая диалог с ним. То я представлял, как скажу ему в лицо, что никто его здесь не хочет видеть, то воображал, как легко побеждаю его в рукопашной схватке.

Мало-помалу мое раздражение поутихло, и я снова начал рассматривать окружавшие нас заросли. По мере нашего продвижения лес становился все страшнее. Тонкие стволы молодых деревьев стояли плотно, как прутья тюремной решетки, тропа будто бы сужалась, а самые нижние ветки тянулись к нам, словно костлявые пальцы.

Бен вдруг вскрикнул. Мы сгрудились вокруг находки, лежащей прямо посреди тропы. Через плечо Мелинды я увидел груду относительно нового снаряжения. Здесь были фонарик серебристого цвета, еще не распакованные батарейки, ножовка с яркой оранжевой рукоятью, резиновые перчатки, ножницы, изолента и сумка, набитая какими-то баночками с химикатами.

— Наверное, это принадлежит полиции или волонтерам, которые ищут тела, — предположил Бен. — Видите ножницы и ножовку?

— А все эти баночки тут зачем? — резонно спросил Нил.

Ответа ни от кого не последовало.

Джон Скотт поднял фонарик и батарейки.

— Джон! — возмутилась Мел. — Что ты делаешь?

— Это нам пригодится.

— Ты не можешь просто так брать чужие вещи.

— Я верну его завтра.

— Сейчас же положи на место!

— Хорошо. Так, у кого есть фонарик?

— У меня.

— А еще?

— У меня один, — отозвался Нил.

— Отлично. То есть у нас два фонарика на семь человек? — Джон Скотт оглядел нас. — Все еще есть возражения против третьего фонарика? Через пару часов туг будет уже непроглядная темень.

При такой постановке вопроса никто уже не возражал.

В обувь мне попал мелкий камешек, и это сильно меня раздражало. В отличие от остальных, я был не в треккинговых ботинках. У меня сорок шестой размер, а с такой ступней можно и не надеяться найти что-то в японских магазинах. Поэтому я шел в старых стоптанных кроссовках, привезенных еще из Штатов.

Джон Скотт теперь беседовал о чем-то с Ниной. Он шел впереди, в нескольких метрах от меня, и, закурив, пускал клубы дыма через плечо.

Тут я впервые обратил внимание на его обувь — высокие берцы фирмы «Доктор Мартинс»: черная кожа, восемнадцать люверсов, желтые шнурки. Они просто ввели меня в ступор, как и его кожаная куртка. Как он планировал идти в этом на гору? Или у него есть сменные ботинки в этом огромном рюкзаке в стиле милитари?

— И о чем ты с ним болтала? — спросил я у Мел.

— С кем?

Я промолчал. Она знала, о ком я.

— Он рассказывал мне об Окинаве. Говорит, это чудесное место! Нам следует съездить туда.

— А где он остановился в Токио?

— В раба хотеру.

— Хо! И где именно?

Раба хотеру (от английского «отель любви») — это такие сверкающие неоновыми вывесками заведения, где можно арендовать комнату на три часа или на всю ночь. Надо выбрать комнату кнопочкой на специальной панели и оплатить свое пребывание. Чаще всего это делается посредством пневмотрубки или через закрытое темным стеклом окошко, где вы можете видеть только руки кассира.

Мы с Мел время от времени проводили ночь в одном из таких отельчиков, чтобы немного развлечься. Интерьер номеров часто включал вращающиеся кровати, зеркала на потолке, джакузи, караоке и вендинговый аппарат, из которого можно выудить что угодно, начиная с банки пива, плеток и кляпов и заканчивая женскими чулками, которые кто-то, похоже, уже надевал.

— Помнишь отель в Сибуя? Мы там останавливались. На такой маленькой улице.

— Да, я помню. — Кажется, этот район называется Холм Отелей Любви. В нашей комнате не было окон, по той же причине, по которой не делают окна в казино.

— Там куча этих отелей. Он живет в том же, где мы были?

— Я ему посоветовала.

Я насупился.

— Ты что, заранее знала, что он приедет в Токио?

— За пару дней.

— И ты пригласила его подняться на Фудзи?

— Я говорила ему, что мы собираемся сходить на гору. Он сказал, что уже был там и у него другие планы. Но прошлой ночью прислал мне эсэмэску, что его планы рухнули.

Я посмотрел вперед. Джон Скотт сделал еще одну затяжку и выпустил дым в нашу сторону.

— Что ты думаешь о его куртке?

— А что с ней?

— В такой кожаной куртке переться на гору?

— Он не собирался на гору. Я тебе только что сказала. Я думаю, это единственная куртка, которую он с собой привез.

Ну да, действительно. Но я все равно искал повод докопаться. Мне не нравилось то, как Мел к нему относится. Возможно, я надумал себе проблему. Не знаю. Но казалось, что-то не сходится.

— А откуда он? — спросил я.

— Почему такой интерес?

— Я ревнивый.

— Господи, прости! Я тебе говорила, мы посещали одну школу.

— А как его фамилия?

Мел молча посмотрела на меня.