Водитель повернул ключ в замке зажигания, доктор обратила внимание, что руки его слегка подрагивают. Ничего не произошло.

– В чем дело? – нервно спросила Елизавета Максимовна.

Он пробовал так и этак, матерясь сквозь зубы, но никакого эффекта его действия не возымели. Дима в сердцах ударил по рулю.

– Приехали! Что за хрень такая!

– Насколько я понимаю, машина сломалась.

– Она вообще не реагирует ни на что!

В его голосе прозвучал страх, и то, что Дмитрий, которого Елизавета Максимовна знала много лет, видела в разных ситуациях, считала выдержанным и спокойным, не слишком, может, умным, но решительным человеком, столь явно испуган, надломило что-то внутри нее.

– Пешком пойдем, – сказала она, стараясь не подать виду, что все кругом ненормально, тревожно и неправильно, не пойми с чего началось и неизвестно чем может закончиться.

Они снова выбрались из машины и направились обратно к Васильевскому переулку. Низкие тучи цеплялись за верхушки деревьев, пустые дома смотрели угрюмо, сумерки сгущались, уже невозможно было врать себе, что происходящее – мрак, холод – им лишь мерещится. Налетел порыв ветра, и доктор почувствовала, что дрожит в своем летнем платье.

Вот и переулок. Первым до него добрался Дима. Елизавета Максимовна шла за ним следом чуть медленнее, потому что налившиеся тяжестью ноги гудели. Надо, надо заняться лечением варикоза, сколько можно игнорировать.

– Что за…

Мужчина остановился, и Елизавета Максимовна, не успев затормозить, ткнулась носом ему в спину.

– Этого не может быть, – слабым голосом произнесла она, когда увидела, на что смотрит водитель.

Переулок оканчивался тупиком.

Поперек стоял дом – дом номер двадцать восемь, откуда поступил вызов. Но его тут быть не могло, а иначе как бы они попали сюда? Его и не было еще полчаса назад!

– Мамочка, – прошептал Дмитрий, сорокалетний мужчина, дважды женатый, отец двоих детей.

Действительно, мельком подумалось Елизавете Максимовне, в самые страшные жизненные минуты все мы вспоминаем матерей и обращаемся к ним за помощью.

Елизавета Максимовна схватила коллегу за руку. Хотя бы он еще реален! Все кругом казалось дурным сном.

– Машины, – снова шепотом сказал Дима, – вы понимаете?

Он на грани истерики. Елизавета Максимовна крепко обхватила его за плечи и развернула лицом к себе.

– Всему есть объяснение! Димка, слышишь? Мы выберемся отсюда!

Старалась говорить твердо, но голос дрогнул. Впрочем, Дмитрий не заметил. Лицо его скривилось, сделалось жалобным, как у обиженного ребенка, хотя смотрел он уже более осмысленно, паника немного отступила.

– Лизавет Максимовна, – сказал он, – вы умная женщина. Образование имеете. Всего этого быть не может! Но оно есть! Машины эти – это машины экстренных служб. Полиция, пожарные. Скорой не хватало, а теперь и она есть!

Внезапно, когда Дмитрий произнес слова про машины экстренных служб, в голове доктора словно щелчок раздался. Она вспомнила.

– В прошлом году… Или в позапрошлом? Помнишь, машина пропала? Мы обсуждали это! Как сквозь землю провалился полицейский патрульный автомобиль, пропал вместе с экипажем. Так и не нашли. А кто-то сказал, это уже вторая машина пропала, пожарка еще была, будто коллекцию машинок собирают! Помнишь? – настойчиво спросила женщина, словно это было важно сейчас, в эту минуту.

Дмитрий не ответил, зато ответил другой человек.

– Все верно. Год и восемь месяцев. А пожарные уже третий год здесь.

Доктор и водитель повернули головы и увидели возле дома номер двадцать восемь пожилого полного мужчину в форме. Полицейский!

Мужчина стоял в нескольких метрах от них, не делая попытки приблизиться. Сначала Елизавета Максимовна обрадовалась: представитель закона! Разруливать сложные ситуации – его работа, он что должен придумать, обязан что-то знать! Но потом доктор подумала, если верить его словам (почему бы не поверить?), прошло столько времени, а он все еще здесь.

– Что происходит? Вы можете объяснить? – от растерянности вопрос прозвучал грубовато, словно учительница пытается приструнить расшалившегося школьника.

– Новожилова Дарья Ивановна, – вместо ответа произнес полицейский. – Нас вызвали к ней по адресу Васильевский переулок, двадцать восемь.

– Так она здесь? – спросил Дима.

– Была когда-то. Несколько лет назад. Дом давно разрушен, снесли его. И Васильевского переулка тоже нет.

– Что вы несете? Вот же он!

Полицейский усмехнулся.

– Повезло нам, получается. Никто не видит, а нам открылся! Да, открылся, и мы сюда попали, а обратно – никак.

– Глупости, – строго сказала Елизавета Максимовна и посмотрела на Диму, точно желая, чтобы он подтвердил ее слова.

– Думаете, мы не пытались? – грустно проговорил полицейский. – Выбраться-то. Но и вы попробуйте, конечно. Кто ж запретит.

– Эта самая Дарья, – подал голос Дима, – кто она такая? Все из-за нее?

– Правильный вопрос, – одобрил полицейский. – Муж ее убил. Жестоко. Тридцать восемь ударов ножом. Кости раздробил молотком. Узнал, что беременная, решил, не от него. Ревнивый больно был. И бухал. Ошибся, кстати, насчет ребенка.

– А мы при чем? – тихо спросила Елизавета Максимовна.

– Выходит, что ни при чем, – пожал плечами полицейский. – Она кричала, соседи слышали крики в запертой квартире, вызвали полицию. А те ехать не хотели, район неблагополучный, не одно, так другое, подумаешь, алкаши разборки устроили. Потом-то приехали, но поздно было. И скорую соседи вызывали, и пожарных, всем подряд звонил дедок один. Пожарные вообще не явились, скорая уже на труп выехала. Вот так, ребята. Виноваты все были, не спасли.

– А мы при чем? – снова упрямо спросила доктор.

Полицейский развернулся и вошел в подъезд.

– Не повезло, – бросил он через плечо. – Дарья мстит, заманивает сюда. Чаще, видать, не получается у нее, но иногда…

Голос полицейского растаял в темноте подъезда.

– То есть как – не повезло? Ни с того ни с сего попали в переплет? – спросил Дима.

«Леня предупреждал», – подумала Елизавета Максимовна, вспомнив кошмар, который видела на пути сюда. Или не Леня, возможно, а кто-то иной. Только она не поняла.

– Они все теперь там живут? В доме этом? – продолжал допытываться Дмитрий.

Елизавета Максимовна не стала отвечать. Да и что она могла ответить?

Пошла к подъезду, где скрылся полицейский. Внутри было очень холодно и сыро, как в подвале. Елизавета Максимовна стала подниматься по лестнице, отметив про себя, что не слышит собственных шагов. Она словно находилась в особом пространстве, которое пожирало звуки, свет и время.

Да, и время тоже, конечно.

На лестничной клетке, прямо на полу, привалившись к одной из дверей, сидел человек. Мертвец. Умер давно, очень давно, только скелет и остался. На костях болталась истлевшая полицейская форма.

Почти не удивившись, Елизавета Максимовна подумала, что это их недавний собеседник. То, что осталось от его телесной оболочки. А дух, видимо, блуждает здесь, в темноте