игнорировать. На моей тумбочке стояла фотография в рамке. Единственный снимок, где мои родители и я были запечатлены вместе. Я уходил на лекции последним, запер дверь, а вернулся первым, уже через три часа, никого еще не было. Рамка исчезла. Можно подумать, кто-то решил поприкалываться. Но уверен: это не так. В комнате мы жили втроем, соседи – отличные ребята. Они знали, что я сирота, не стали бы так поступать, отнимать дорогую мне вещь. Можно было сказать себе, что ключи украли, комендант забрал рамку, жулики в окно влезли, но я не стал себе врать. Уехал сразу же, документ об отчислении мне потом друг отравлял, почтой до востребования. С той поры сменил четыре города, не задерживался надолго, петлял, как заяц, путал следы, прежде чем осесть здесь.

– Сколько уже прошло? – спросила девушка. – Сколько тварь не объявлялась?

– Через месяц будет три года, – ответил Макар. – Наиболее долгий срок на моей памяти.

– Возможно, она и не сумеет найти тебя, – улыбнулась Ева, и на душе у парня стало светлее. – Ты теперь свободен!

– Боюсь этому радоваться, но надеюсь, так и есть.

Теперь, когда он рассказал свою историю, стало легче. Он словно разогнул спину, расправил плечи, скинув с себя тяжкую ношу, а все благодаря ей, прекрасной Еве!

– Вечереет, – сказала она.

– Так жаль с тобой расставаться, – признался он.

Думал, она скажет, что ничего не поделаешь, но Ева снова улыбнулась, на сей раз с некоторой робостью.

– Мне тоже не хочется. Я словно давно искала тебя и обрела, прости за высокопарность. Если хочешь, можешь проводить меня до дома. И зайти на минутку. Только не подумай, что я какая-то…

Макар принялся уверять Еву, что никогда в жизни не подумал бы о ней дурно, и, конечно, с восторгом согласился. Они шли по улицам, потом сели в автобус, проехали несколько остановок, снова пошли пешком. Это была лучшая прогулка в жизни Макара. О твари, которая не давала ему нормально жить, они больше не вспоминали, но имелась масса других тем, которые всё не заканчивались, и это было настоящее чудо. Ощущение, что они с Евой знакомы давным-давно, поэтому отлично понимают, чувствуют друг друга, росло и крепло.

Девушка жила на окраине города, на тихой улочке. Когда подошли к дому Евы, было совсем темно. Она открыла дверь и пригласила своего друга войти. Макар разулся в тесной темной прихожей.

– Проходи в комнату, вот сюда, располагайся, – сказала Ева. – Выпьешь чаю? Еще у меня есть компот из яблок и малины.

– Яблочно-малиновый компот – это звучит здорово.

Ева скрылась на кухне. Макар направился в гостиную и услышал позади себя шорох: за входной дверью кто-то завозился. Наверное, кот. Ева не говорила, что у нее есть кот или кошка, но, может, это соседские?

Кажется, легонько постучали. Или показалось?

Сердце привычно кувыркнулось в горле, но Макар усилием воли взял себя в руки. Сколько можно портить себе жизнь, психовать и нервничать, во всем видеть предвестье беды?

Макар стоял в темноте, не включая в гостиной свет. Лампочка в прихожей горела ровно, но внезапно затрещала и погасла. Перегорела, видимо.

Ева была на кухне и вела себя очень тихо: не слышно было звона посуды, звуков выдвигающихся ящиков, свистка чайника или еще чего-то.

Обстановка вдруг стала действовать Макару на нервы, он едва сдержался, чтобы не позвать Еву, не спросить, чего она притихла, или не развернуться и уйти из ее дома (что было бы верхом тупости). Вместо этого Макар протянул руку к выключателю, нащупал его и включил свет.

Люстра под потолком вспыхнула, и Макар на пару секунд зажмурился. Перед ним была обычная комната: ковер на полу, шторы на окнах, стол, кресло, шкаф. Немного старомодно, но вполне уютно. На столе лежала раскрытая книга. По всей видимости, Ева читала ее перед уходом, и Макар подошел, машинально взял томик в руки.

Сборник сказок. Не успел Макар подумать, что детские сказки – немного необычный выбор чтения для взрослой девушки, как, повинуясь внезапному импульсу, перелистнул страницы, взглянул на первую и прочел дарственную надпись: «Сынок, верь в чудеса, и пусть у твоей сказки будет счастливый конец».

Как это возможно? Папин почерк. А книга – та самая, которую отец подарил Макару. И которая пропала из их дома незадолго до папиной смерти.

Макар почувствовал, что не может дышать, словно в глотку ему насыпали льда, и холод расползается по всему телу. Он перевел взгляд вправо и увидел сидящего в кресле медведя. Того самого, одноглазого. Исчезнувшего когда-то.

Когда заметил рамку с фотографией, посмотрел на себя, хохочущего, семилетнего, стоящего рядом с отцом и матерью, даже и не удивился.

«Надо бежать», – родилась в измученном мозгу мысль, но была она вялой и беспомощной. Макар понял, что устал убегать от неизбежного. Вдобавок это бесполезно, ведь все дороги неизменно ведут к ней. К твари.

– Вот почему казалось, что мы давно знакомы, – произнес он вслух. – Я думал, это любовь, а это было вправду долгое, многолетнее знакомство.

«Я словно давно искала тебя и обрела», – вспомнились слова.

Макар знал: тварь за его спиной. Набрался сил и повернулся к ней лицом.

Ева стояла на пороге – подкралась неслышно. Только это была не Ева. Белесая, прозрачная, как медуза, длинноволосая тварь со стертым, безносым лицом и тощими белыми руками – Макар видел эти руки, эти пальцы-щупальца на руле машины, сбившей папу.

– Ты все-таки нашла меня, – сказал он.

– По крайней мере, ты был счастлив в свой последний день, – произнесла тварь голосом прекрасной девушки по имени Ева, подошла ближе и обняла Макара прохладными руками.

Страшно не было. Наоборот, осознание того, что больше никуда не нужно бежать, бояться и спасаться, ведь все самое плохое уже случилось, оказалось успокаивающим.

Макар хотел спросить, что же она такое – тварь, сгубившая его семью и его самого, откуда взялась, почему привязалась к ним, но не успел.

В следующий миг его земная жизнь кончилась.