С этими словами Владимир Глебович вытянул из пиджака сложенный вчетверо лист бумаги формата А4 и протянул Петру с кратким пояснением:

– Я не поленился распечатать только одно фото этого молодого по имени Игнат. На флэшке множество фотографий сладкой парочки в разных ракурсах.

Пётр повертел лист бумаги и спокойно, без тени удивления и ли испуга сказал:

– Я знаю этого парня… Где-то пересекались… Я найду его и через него выйду на Инну…

– Только не торопитесь и держите нас с Владимиром Прокофьевичем в курсе.

– А полицию?

– Полицию напрягайте вместе с Ниной по поводу свидетелей преступления, участников гонки. Игнат – не участник гонки, он знает только о машине, на которой Инна осуществила наезд, удрала с места преступления и бросила в тёмном переулке.

– А почему не надо торопиться мне?

– Видите ли, молодой человек, не хотелось бы усложнять ситуацию с погребением останков Бориса. Вдруг схваченная быстро преступница, совершившая преступление топлес, с огромной вероятностью под действием наркотиков, с помощью опытных адвокатов будет педалировать на ситуацию с пьяным пешеходом Борисом, попавшим под колёса. О пьяном в стельку, в хлам Борисе знаете вы, Нина, мы, наконец. Но об этом не надо знать преступнице, не затормозившей, удравшей. Пусть полиция докапывается о причастности Инны к наркотикам, а не о причастности Бориса к алкоголю. Но это мелочь… Сначала надо изобличить преступников-гонщиков, а потом…

– Что потом?

– Нина знает, что надо сейчас и потом. Главное, что вы любите Нину и то, что вы готовы защищать её от всех бытовых и бытийных невзгод.

Пётр, выйдя из кабинета завотделением, был полон надежд увидеть Нину на стуле, рядом с дверью. Но её здесь не было, и это огорчило Петра, ибо он не хотел, чтобы его настроение весёлого духа сопротивления и борьбы быстро угасло. Он старался понять, что же его угнетает в отсутствии Нины, и понял одно: ему нужна её поддержка в его борьбе, в его поисках истины. «Одно дело гибель Бориса, другое дело защита Нины и её поддержка в поисках убийцы Бориса. Если это Нине не надо, то мне-то и подавно. Но если это надо Нине, то я её первый союзник и движитель процесс поисков преступников-убийц. Так-то, друг ситный».

Нина ждала его у дверей поликлиники в скверике на скамейке. Она нежно улыбнулась и ласково спросила:

– Ну, как, всё в порядке.

– Порядок в танковых войска, – ответил он весело и поцеловал её сначала в щёку, а потом, осмелев, в жаркие сочные губы.

Она не отпрянула, приняла его страстный поцелуй, длившийся не несколько счастливых мгновение-й, а, как ему показалось, целую вечность. Он взял её руку, как тогда на озере около Новодевичьего монастыря, и сказал просто с душой нараспашку:

– Меня спросили в кабинете: «Любишь Нину». Я ответил: «Люблю». И теперь я носитель одной тайны и секретных материалов о гибели… – Он не захотел произносить имя погибшего человек, с которым дрался, став защитником любимой девушки. – Я смогу найти преступников-убийц, если это надо тебе, при твоей морально поддержке.

– Мне это надо. Я буду тебя поддерживать, потому что зло не должно быть безнаказанным.

10

Жалость к себе по крупицам отлетала у Нины, когда она настояла у родичей Бориса взять клетки ДНК его трупа до захоронения. Она даже подала пример оперативности: взяв соответствующие справки из полиции и от патологоанатомов оформила и сделала анализ своих собственных клеток ДНК. Это было более чем убедительно «для простых людей», родичей погибшего. Им неведомо было, априори, зачем нужна такая процедура для достоверного установления отцовства пока не рождённого ребёнка Нины. Но родичи Бориса отнеслись к хлопотам её с должным трепетом и уважением: «За бабки борется женщина, авось и выгорит».

Родичи Бориса были людьми прижимистыми. Нина знала об этом со слов Бориса давно, и не возражала против более ёмкого определения на основе Борисовых и собственных наблюдений: «Жмоты, сами себе на уме. За копейку удушатся». Вот они за копейку и стали душиться, когда не захотели раскошелиться своими наличным, желая устроить «социальные похороны за счёт Чужаго». О социальных похоронах для малообеспеченных семейств, стеснённых финансовыми сложностями, недостатком средств на оперативные расходы Нина была наслышана. Но её было интересно выяснить о личности некого Чужаго, имя которого часто произносилось в этом семействе.

Она обратилась к главе семейства, отцу Бориса:

– Вы всё время упоминает имя Чужаго – кто этот господин, который по вашему мнению должен оплатить социальные похороны?

– А хер его знает, кто он. Лишь бы оплатил всё до копеечки. А будет тормозить с оплатой я из него – государство представляющего – душу вытрясу.

Несмотря на то, что в этом семействе были и верующие, настаивающие на похоронах Бориса по православной традиции на третий день со дня смерти погибшего, отец и мать его гнули линию социальных похорон: «Ни копеечке из собственного кармана, вынь да положь положенные бюджетные похоронные, раз дело уголовное об убийстве человека заведен».

Нина как-то по неосторожности произнесла сакраментальную фразу, неоднократно звучащую в этом семействе простых рабочих людей – в присутствие Петра:

– Кто убил, тот пусть и раскошелится… – Она пыталась пояснить Петру, что под именем Чужаго, который должен раскошелиться, имелось в виду строящееся социальное капиталистическое государства. – Только родичей Бориса всё равно склоняют для ускорения процедуры брать кредит, а потом задним числом как-то можно «отбить бабки».

– А ведь в этом есть фишка, – тут же хлопнул себя по лбу Пётр, кто покойника стреножит, тот похоронить поможет.

Нина не поняла ничего из сказанного Петром и ограничилась вопрошанием:

– В смысле?..

– Твоему простому рабочему семейству нужен серьёзный адвокат-проныра, он же распорядитель социальных похорон. Такой тёртый и отвязный хмырь, который без мыла в любую задницу пролезет. Я найду такого…

– Точно найдёшь?

– Точно будь уверена, как говорят в адвокатских кругах в таких случаях: «Будь у Верочки». Я бы и сам взялся за эту хлопотную миссию, раз с третьего курса уже подрабатывал в одной конторе. Только я знаю одного, более опытного адвоката, аспиранта нашего МГУ, который с охотой возьмётся за это дело. Я имею в виду не только организацию социальных похорон, но и привязку их к заведённому в