Совершенно случайно? Ну-ну.

– Похвальная предусмотрительность. Только… Думаешь, они нас не заметят?

– Я знаю Харрела. На такое, – Эллиот похлопал авто по приборной панели, как скакуна по крупу, – он и не взглянет.

Будем надеяться.

***

Одного Эллиот не учел. Быть может, министр и впрямь обывателей не видел в упор, зато остальным мы наверняка мозолили глаза. В таком шикарном районе – и такая непритязательная машина? Подозрительно!

Или просто выбора не было? В любом случае, менять что-то было поздно. Эллиот только и сумел, что припарковаться в переулке, скрытом от посторонних глаз высаженными вдоль улицы елями.

Он напряженно смотрел вперед, машинально постукивая пальцами по рулю. Я тоже всматривалась, стараясь не пропустить момент. Едва ли Харрел с Дженкинсом изволят топтаться у ворот, только бы дать нам возможность хорошенько их разглядеть.

Небо совсем потемнело, набрякло, грозя вот-вот пролиться дождем. Упали первые тяжелые капли, а министр с секретарем все не выходили. С моря надвигался туман, и с каждой минутой видимость ухудшалась.

– Надо было прихватить бинокль! – с досадой сказала я, потирая глаза.

Учту на будущее. Засады уже входили у нас в привычку, пора задуматься, как обустроить их с комфортом.

– Надо, – согласился Эллиот, разминая плечи. – И что-нибудь перекусить…

Он осекся, когда в дверцу со стороны водителя постучали.

Я вздрогнула. Бежать? Как же не вовремя!

Эллиот, наоборот, застыл. Только руки на руле напряглись. Медленно повернул голову, приспустил боковое стекло.

– Да, офицер?

При виде брюнета полицейский разом подобрался. Подтянул живот, выпятил грудь с медной бляхой, козырнул. Пожилой служака, лицо открытое и честное, форма в идеальном порядке. Кого попало в такой район не поставят.

– Простите, сэр! Сержант Ларссон. Извините, что вынужден вас побеспокоить.

Эллиота он, кажется, не узнал.

– Слушаю вас, сержант.

На тот случай, если сержант примется расспрашивать, что мы тут делаем, Эллиот сделал надменное лицо. Из автомобиля он выйти, конечно, не соизволил. Еще чего не хватало!

– Простите, сэр, – еще раз извинился сержант. Не подобострастно, но предупредительно. Мало ли, что у этих брюнетов на уме? Лучше умаслить. – Вы не видели тут болонку?

– Что? – моргнул Эллиот, а я вовсе приоткрыла рот. – Какую еще болонку?

– Беленькую, с черным ухом, – сержант таращил оловянные глаза. – Мальчика. И на шее бантик. Голубой.

– Додо! – всхлипнул женский голос откуда-то сзади. – Где же ты, мой милый?

Вторая женщина, помоложе, устало попросила:

– Мама, пойдем домой. Ты устала и замерзла. Полиция найдет твоего Додо, я уверена.

– Но Додо испугается! – не соглашалась женщина. Видно ее было плохо, зато голос разносился на весь переулок. – Он у меня такой чувствительный, бедняжка!

И всхлипнула.

– Так видели, сэр? – осведомился полицейский с тоской.

Я ему даже посочувствовала. В таком районе, конечно, невелик риск ввязаться в поножовщину, зато нужно суметь потрафить капризным дамочкам. И еще вопрос, что лучше!

– Нет, – отмахнулся Эллиот нетерпеливо, потому что в особняке что-то явно происходило.

А полицейский своей широкой спиной это происходящее заслонил!

– Может, все-таки припомните? – не отставал настырный сержант. Кажется, хозяйка болонки пугала его больше, чем Эллиот.

Еще и дамочка решила, видимо, что Додо от нее прячут. Рванулась из рук дочери, бедром отпихнула покачнувшегося сержанта. Тот, хоть и высокий, и статный, против слабой женщины оказался бессилен. Впрочем, женщина эта была таких гренадерских пропорций, что шансов у полицейского был мизер.

– Помогите! – взмолилась она, прижимая руки к внушительной груди. – Мой Додо! Ой, какой котик…

Цыц встряхнулась и благоразумно перебралась на заднее сиденье.

– Чем же я вам помогу? – рассердился Эллиот. – Не видели мы вашу собачку.

Дама все не отставала, что-то бормотала про то, что ее Додо – такой проказник, такой шалунишка. Чуть только почует даму, кхм, в охоте, и айда за ней. Об этом хозяйка сообщила, понизив голос и очаровательно порозовев. И, сдается мне, она уже не столько тревожилась о собачке, сколько кокетничала с кавалером!

К особняку тем временем подкатил лимузин. Водитель распахнул дверцу, открыл зонт. Надо что-то делать. Уйдут же!

– Мистер Эллиот, – я дернула его за рукав. – Вы ведь нюхач. Можете… унюхать песика?

Он сверкнул глазами и стряхнул мою руку.

– Мисс… Бэйн, – кажется, от злости он не сразу вспомнил мой псевдоним. – Вы за кого меня принимаете? За служебную собаку?

– Пожалуйста, – я сделала страшные глаза и заканючила: – Что вам стоит? А я пока тут подожду…

Он наконец сообразил. Выскочил из машины, хлопнул дверцей, ухватил хозяйку болонки за плечо и куда-то поволок, оставив меня невозбранно наслаждаться видом.

Вот тяжелые двери особняка распахнулись, выпуская министра, над которым лакей держал зонт. Второму брюнету, лет тридцати – высокому, смазливому и какому-то… прилизанному, что ли? – приходилось справляться самому. Зрение вдруг обострилось, и картину эту я увидела в мельчайших деталях. Пальцы – тонкие, нежные, с массивной печаткой на указательном пальце – сжали изогнутую ручку зонта. Полные губы чуть заметно улыбались, но улыбка эта казалась злой. Безупречный профиль. Высокий лоб. Темные густые волосы. Родинка возле чуточку оттопыренного уха.

Министр что-то ему сказал, и секретарь вскинул голову, придержав рукой шляпу…

Эллиот вернулся минут через десять, когда важный лимузин давно укатил по не менее важным министерским делам.

– И? – бросил он повелительно.

Я не удержалась:

– Надеюсь, с Додо все в порядке?

Крылья носа Эллиота раздулись, однако он сдержался. Сообщил сухо:

– Додо возвращен в заботливые руки хозяйки, хотя всячески этому противился. Так что?..

– Он, – вдохнула я. – Точно.

Эллиот потянулся, хрустнул пальцами. Улыбнулся плотоядно.

– Отлично.

– И что дальше? Собираешься лично открутить ему голову?

– Вот еще, – Эллиот отмахнулся. – Это не моя забота, пусть с ним разбирается Марш.

– Думаешь, докажет? – усомнилась я.

Никаких улик ведь по-прежнему нет. Только мое – сомнительное с точки зрения закона – свидетельство. Видела я Дженкинса ночью, в темноте, к тому же тогда лил дождь. И какой суд мне поверит? Даже если он будет беспристрастным, что весьма сомнительно. Как-никак, речь о личном секретаре министра!

Эллиот скривил губы.

– Марш приложит все усилия, чтобы избавиться от соперника.

– Кажется, лучше ему пока не говорить, что Патрисия дала Дженкинсу отставку.

– Верно понимаешь, – усмехнулся он и погладил забравшуюся на колени кошку. – Вообще-то если точно знать, что ищешь, все становится проще. Возможно, Дженкинса вспомнят на вокзале или проводники в поезде. И кто-то мог видеть его в Тансфорде.

Так-то оно так, но… Дело-то политическое! Обвини Дженкинса – и он потянет за собой министра Харрела.

– Думаешь, Марш рискнет обвинить отца своей драгоценной Пат?

Как-то не очень верилось.

– Вполне, –