– Ну если империи… – пробормотала я с сарказмом.

Впрочем, мне-то что? Будут Дженкинса судить или по-простому открутят голову, мое дело сделано.

Можно возвращаться в Тансфорд.

***

Железнодорожный вокзал встретил нас шумом и суетой. Конец недели, а даже в ноябре предостаточно желающих провести уик-энд за городом.

Эллиот с целеустремленностью паровоза рванул к билетным кассам. Еще и шляпу зачем-то в машине оставил, как будто специально светил приметной своей шевелюрой.

Он был тут не единственным чистокровным брюнетом, однако внимание к себе привлекал. То ли дело я, шатенок здесь полным-полно.

Пока я глазела по сторонам, Эллиот успел купить билеты. Я недоуменно нахмурилась, заметив в его руке кроме двух синих билетов на местный поезд еще и алый прямоугольник имперского Восточного экспресса. Куда это он собрался?

Эллиот развил бурную деятельность. Куда-то звонил, отправил несколько писем… А после направился прямиком к нищим, которые просили милостыню. Опустил в протянутую шляпу монету и билеты, подмигнул мне. Шепнул:

– Ложный след. Придется тебе выдержать еще одну морскую прогулку. Сможешь?

А куда я денусь?..

***

В Тансфорде лил дождь. Город казался размякшим, как забытая под дождем фанера, а пристань словно вышла из-под кисти модного художника. Вода искажала пропорции, размывала линии.

Мы с Цыц прятались в рубке, Эллиоту приходилось хуже. Не пускать же баркас болтаться по воле волн, без руля и ветрил! Мне от одной мысли стало зябко.

Эллиота, когда он наконец пришвартовал баркас и заглянул в рубку, я встретила горячим кофе в термосе и сандвичами.

– Будешь?

Объевшаяся ветчиной кошка только лениво махнула хвостом.

– Да, спасибо, – брюнет откинул капюшон блестящего от воды плаща, принял из моих рук кружку. Отпил. Блаженно зажмурился. Присел рядом, вытянув длинные ноги.

На его посиневшее от ветра и холода лицо быстро возвращались краски. Пахло от Эллиота бензином и солью, и выглядел он донельзя усталым, но на обветренных губах блуждала улыбка.

– Сможешь раздобыть в доках машину? – поинтересовался он, приоткрыв один глаз. – Вряд ли в такую погоду получится вызвать такси.

– Ты ведь помнишь, что в Тансфорде меня ищут? – встревожилась я. – Так что…

Столько всего произошло, что я напрочь запамятовала о такой "ерунде", как подозрение в убийстве!

Хотя что значит одна неприятность в сравнении с перспективой грядущей катастрофы? Что катастрофа вот-вот грядет, сомнений уже не оставалось. Хорошо этим толстым промышленникам в своей Империи подсчитывать барыши. А каково будет нам, оказавшимся в мясорубке войны?

При всей своей терпимости к бомбистам, я далека от мысли считать их ангелами. Дай им возможность – и по Островам вновь потекут реки крови. И своей, и чужой… Но уж точно не тех толстосумов и их детей.

И мы должны – во что бы то ни стало! – это остановить.

Я невесело хмыкнула. Вот уж никогда не видела себя героиней, да…

– Забыл! – хлопнул себя по лбу Эллиот. – У меня хорошие новости. Убийцу Логана нашли, так что теперь ты вне подозрений.

Кофе встал мне поперек горла. Забыл?!

– Кто? – сумела выдавить я между приступами кашля.

– Бродяга какой-то. – равнодушно сообщил Эллиот. – Лейтенант Коэн, правда, намекнул, что не вполне доволен расследованием…

– Еще бы, – горько улыбнулась я, потирая саднящее горло. – Чтобы Логана в его собственной квартире… Бред какой-то!

Эллиот вздохнул, обхватил пальцами кружку.

– Все мы смертны.

Я отмахнулась.

– Не надо меня утешать. Получается у тебя… Ерунда какая-то получается! И я не о твоих душеспасительных талантах. Логан, конечно, не чета Эйлин, но по силе был не из последних. Так что квартира его защищена почище иных банков.

И хмыкнула, вспомнив, с какой легкостью мы проникли под хваленую банковскую защиту.

– Разберемся, – пообещал Эллиот, вздохнув.

И я поверила. Этот, если вцепится, что угодно найдет – от имперского заговора до сбежавшей болонки.

***

На пристани мы разделились. Эллиот отправился к лейтенанту Коэну, пошептаться о делах своих грешных. Я же поспешила в "Бутылку". Страшно представить, что с ней могло случиться за это время без хозяйского пригляда! Конечно, я оставила поверенному, мистеру Смиту, все нужные полномочия, но это ведь совсем не то.

Так что от нетерпения меня начало слегка потряхивать.

Я смотрела на знакомые улочки с каким-то странным чувством. Как будто уезжала не на две недели, а на два года. Все привычно. Знакомо. И самую малость чуждо. Взгляд выхватывает недочеты, которые раньше от внимания ускользали. Грязь на улицах. Ободранные фасады домов. Бездомный, спящий на картонке у моста. Ямы на дорогах.

Зажмуриться. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Все будет хорошо! Я просто волнуюсь. Немного.

"Бутылка" приветствовала меня огнями и людским гомоном. Я даже приостановилась на пороге, глазам своим не веря. Как так, а?

Хозяева разъехались кто куда, бармен сбежал, официанток и так вечный недобор – а бар преспокойно работает?

Моросящий дождь набросил на город вуаль тумана и какой-то нереальности. Как будто все это мне снилось. Я глубоко вздохнула и не без внутренней опаски толкнула дверь. А вдруг та жизнь, прежняя, хозяйки "Бутылки" и жены Ала, мне лишь привиделась?..

Тьфу, что за ерунда!

Я с порога огляделась. Людей немного, но и час еще ранний. К тому же день будничный, по четвергам всегда негусто.

Порядок. Удивительно, но даже как будто чище стало. И скатертей у нас, пусть и таких простых, никогда не водилось. И официантки… новенькие? Точно. Две дамы в теле управлялись с подносами с тяжеловесной грацией. И барменша! Я даже глаза протерла. Женщина? В таком злачном местечке? Да мистер Смит спятил!

Знакомому вышибале я обрадовалась, как родному. Хоть какой-то якорь в пугающем море перемен.

Мотнула головой. Разберусь! И прошагала к стойке, кивая по дороге завсегдатаям. В ответ улыбались – и на душе немного полегчало.

– Добрый вечер, – сказала я сухопарой барменше, присаживаясь на высокий табурет. – Кофе, пожалуйста.

Она тут же выставила на стойку кофе по-альбовски с белоснежной шапкой сливок.

– Добрый вечер, миссис Керрик, – а голос казался странно знакомым. – Рада видеть вас вновь.

Я вытаращила глаза. Спросила неверяще:

– Мисс Фитцпатрик?!

Строгую учительницу было не узнать. Локоны завиты и, кажется, познакомились с хной. Налобная повязка расшита бисером. Ресницы подкрашены. А губы… губы подведены красной помадой!

– Миссис Тодд, – поправила она гордо, сверкнув кольцом на безымянном пальце, и объяснила: –