Да и губернатор, надо отдать должное, не стоял в стороне. Где надо мягко, где можно властно, а где просто за деньги постепенно устранял он препятствия на пути его освобождения, потому и пребывал сейчас в благодушном и немного мечтательном настроении. Чувство выполненного долга вселяло веру в будущее.

Финская водка, обжигающий борщ вышибли из него обильный пот, но он кряхтел, сопел, дул с усилием на деревянную ложку, но все ел и ел, прерываясь лишь на пару фраз.

– Сейчас тебе лучше всего где-нибудь месяцок-другой отлежаться… Поезжай в тот же Таиланд, здоровье восстанови…

– Я подумаю об этом. Может быть.

– Да, там бабы интересные. Глаз да глаз нужен.

– Я жене не изменяю. Ты знаешь.

– Ну и зря. Жизнь проходит мимо.

– Я ей слово дал.

– Да я бы и под пытками на это не согласился.

– Твое дело.

За окном темнело, накрапывал дождь, и глаза Хрома были закрыты. Он наслаждался тишиной и острыми запахами жизни, по которым так долго скучал. Почти год во сне и наяву вонь следственного изолятора преследовала и проникала в каждую клеточку тела, и теперь он хотел только одного – избавиться от грязи телесной и приглушить боль сердечную.

– Я так и понял, что тебя обложили, – сказал он негромко Шитову.

– Типа того. Я теперь лицо, охраняемое государством. Член Совета Федерации. Я теперь на горшок хожу только под охраной. Прямо как в детском саду. Надо сначала у воспитателя разрешения спросить.

– Все так плохо?

– Да нет. Шучу. Все при своих интересах. Они увлеченно играют в спецагентов, а я – в особо важную персону.

– Как оторвался?

– Сказал, что у бабы знакомой переночую, и если они мужики, то не станут меня сдавать. Они не знают, что в ее доме есть запасной выход. А их машина так и стоит перед подъездом.

– Я твоего начальника охраны знаю. Думаю, играть в прятки тебе больше не придется. Я с ним договорюсь, чтобы он отпускал тебя ко мне на побывку.

– Не надо. Много чести будет перед ментами на цырлах ходить и о чем-то их просить. Ты думаешь, я не понимаю, что их поставили, чтобы каждый мой шаг фиксировать и потом в Москву докладывать? Конечно, он согласится, но и тут же сольет информацию кому надо.

– Не должен.

– Должен, не должен. С ними как на ромашке гадать.

– Ладно, посмотрим. А что с новым начальником УБОПа делать будем? Как с ним налаживать отношения?

– Никак. Это мой выдвиженец. Как скажу, так и сделает.

– Это ты почему так решил? Он тебе об этом сам сказал?

– Нет, такого разговора у меня с ним, конечно, не было.

– А что он за человек?

– Да обычный человек. Простой.

– Ты уверен в нем?

– А кем он был, когда я за него просил в Москве? Капитаном! А сейчас ему майора дали, а со временем и полковником будет. Мне ему еще квартиру предоставлять. А я могу сразу дать, а могу и не спешить с этим. Он гол как сокол, у него двое детей. Ты думаешь, ему деньги не нужны? Еще как нужны. Куда он денется!

– А как его фамилия?

– Большаков.

– Что-то очень знакомое.

– Не сомневаюсь, вы тут все будто родственники.

– Есть такое. Надо бы мне с ним встретиться. Показать ему его место и определить сумму вознаграждения. Просто так он на нас все равно работать не будет.

– Правильный подход. Современный. Организую. Когда?

– Чуть позже. Я должен в себя прийти.

– Ну так съезди в Таиланд.

– Что ты мне все про свой Таиланд талдычишь. Таиланд, Таиланд, будто там медом намазано. В Европу поеду с женой, в Испанию. Там хоть на людей нормальных посмотрю.

– А я бы в Таиланд поехал, там такие бабы…

– Тьфу ты, заладил! И хватит болтать, там Мишаня уже замерз на улице стоять, надо его позвать, пусть согреется да заодно на гитаре потренькает.

– Фу ты черт, я уже и забыл про него. Конечно, зови!

Народ его встретил вяло. Личный состав, словно осенние мухи, безвылазно сидел по своим кабинетам и на улицу нос не совал. Единственно, что он делал с охотой и регулярно, так это устраивал чаепития да искал предлоги побыстрее свалить домой. Никаких разработок не велось. Если приходил в УБОП человек, писал заявление, что кто-то на него наехал, деньги вымогал, тогда да, они ездили, задерживали и дело возбуждали. А самостоятельной оперативно-разыскной деятельностью не занимался никто! Тишина и благодать, одним словом…

А руководство СОБРа и вовсе приватизировало свой личный состав. У одного из заместителей нового командира СОБРа Малинина, назначенного сразу после увольнения с этой должности Тропарева, жена владела несколькими коммерческими магазинами, и спецназ за небольшое вознаграждение отправлялся теперь на их охрану. В форме и при оружии. Мол, все равно без дела маются. Да и всем остальным знакомым бизнесменам никогда не было отказа. Нужно кого-то подстраховать на деловой встрече? Пожалуйста! Только платите бойцам и их начальство не забывайте!

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, отчего деятельность областного Управления по борьбе с организованной преступностью оказалась практически парализованной. У многих после ареста Фридмана зашаталась под ногами земля.

Чтобы набрать побольше материалов на бывшего начальника УБОПа, в ФСБ было решено как следует перетряхнуть и бывших его подчиненных. Конечно, не в санатории работали, но зачем людей по морде бить, зачем их за ноги к потолку подвешивать, зачем показания не умом добывать, а грубой физической силой? Это же злоупотребление служебным положением! Почему уже возбужденные на сотрудников УБОПа уголовные дела были закрыты и сданы в архив? Почему никак не отреагировали на заявление гражданина «икс», который жаловался, что после задержания он попал в больницу с сотрясением мозга? Что за форменное безобразие! Почему прокуратура сквозь пальцы смотрела на все это?

Чекисты явно переигрывали. В минуты «праведного гнева» они хоть и пытались выглядеть олицетворением человеческой порядочности и социалистической, тьфу ты, капиталистической законности, но смотрелись они смешно, будто и не в областном центре чекисты жизнь коротали, а прибыли прямиком с Канарских островов и знать, бедные, не знали и ведать не ведали, что у Фридмана были неплохие отношения с областной прокуратурой и лично с заместителем прокурора Александровым, начальником следственного управления. Сын Александрова работал опером в УБОПе, и, когда возникали сложности, кого для их решения отправляли к Александрову-старшему? Правильно, Александрова-младшего! И не было случая, чтобы папа отказал сыну.

И многие уже думали, что само место работы автоматически выписывает им индульгенцию, что за сломанное ребро, подбитый глаз