Гуров привез приятеля в следственный комитет, они узнали у дежурного фамилию того, кто занимается делом Юрцева, и поднялись на второй этаж. В просторном кабинете поднялась суета, как только Крячко назвал себя. Его окружили, повели для разговора в другой кабинет. Лев остался незамеченным у двери, в общей суматохе о нем позабыли. Как вдруг его окликнул молодой мужчина, который остался сидеть за столом:

— Лев Иванович, добрый день. Хорошо, что вы полковника Крячко привезли, наконец перестанем отрабатывать эту версию. Я сразу нашему руководителю сказал, что это пустышка. Только время теряем.

Опер всмотрелся в лицо говорившего, и вдруг через суровое лицо с высокими скулами и квадратным подбородком проступили знакомые черты: удивленно-распахнутые глаза, первая щетка усов над губой и по-детски округлые щеки.

— Сашка! Артамонов! Не узнал тебя!

В этом сотруднике следственного комитета он с трудом узнал, наконец, стажера-мальчишку, который лет десять назад проходил практику после института в их отделе. Льву тот парнишка тогда понравился — смекалистый, шустрый, но и очень уж бедовый. То утащит в своем портфеле, который купил для важности, нужные протоколы случайно на дачу, то притащит в «обезьянник» бомжа-свидетеля, который готов что угодно подтвердить, лишь бы переночевать в тепле. И вот оказалось, что тот бедовый стажер дорос до капитана, вытянулся и превратился из юнца в настоящего мужчину.

Мужчина радостно закивал, а потом вдруг понизил голос:

— Товарищ полковник, а вы на машине?

Лев понял его мгновенно:

— Синяя, номер 112.

Их разговор прервало появление высокого, худощавого мужчины с узким лицом и колючим взглядом. Он с порога кивнул оперу:

— День добрый, идемте в мой кабинет, надо поговорить.

«Руководитель группы, — сообразил опер. — Отдельный кабинет, уверен в том, что его приказ-просьба будет выполнен без всяких пререканий».

Он оказался в просторном кабинете со спартанской обстановкой, мужчина представился:

— Полковник Рябцев, веду расследование смерти Юрцева. Вы же, я так понимаю, полковник Гуров, работали под руководством погибшего? — Он кивнул на стул напротив его рабочего места. — Вы присаживайтесь, разговор долгий.

И когда опер устроился на казенном сиденье, продолжил:

— Какие отношения у вас сложились с Юрцевым?

Лев развел руками:

— Нейтральные, рабочие. Он, конечно, совсем по-другому вел себя, отличался от того, к чему мы привыкли за много лет работы с генералом Орловым. Но это всего лишь привычка к человеку, а так, в целом, работа шла как обычно.

Рябцев прищурился:

— Покрываете товарища? Или себя тоже?

У Льва сжались челюсти от такого вопроса с откровенным намеком на то, что он на пару с Крячко виноват в смерти Юрцева.

Но он справился с эмоциями, нужна выдержка, чтоб не затянуть и без того тугой узел подозрений.

— Ни я, ни Станислав Крячко к смерти Юрцева отношения не имеем. Да, я знаю, что у моего напарника произошел конфликт с новым начальником, но никаких последствий, кроме рапорта, у этой ситуации нет.

Эсбэшник дернулся:

— Сколько раз вы мне это собираетесь повторять? Вы же опер, сами должны понимать, что ваш Крячко — первый подозреваемый. И вы теперь тоже. У вас алиби есть на время совершения взрыва?

Лев вспомнил о своем обещании Маргарите Войтовой и решении навсегда оставить в покое участниц «Талиона». Нет, он не сможет назвать их в качестве свидетелей, тогда и тайна клуба мстительниц выйдет наружу.

Он без подробностей ответил:

— Свидетелей нет, я ездил по личным делам. Но могу указать маршрут, по камерам легко отследить, где и во сколько я находился. Сейчас с этим проблем нет.

— А товарищ ваш где находился все это время? — тут же Рябцев перескочил на другую тему.

Полковник Гуров отвечать на вопрос не стал, эти приемы на нем не сработают: разделить по разным кабинетам, задавать вопросы вразнобой, чтобы запутать, выявить несоответствия в показаниях. Он и сам так делал, это часть его работы. Но сейчас он понимал, что правильно сказал Сашка Артамонов — они лишь теряют время.

Он постарался мягко объяснить это полковнику:

— Понимаете, это совпадение. Я взял отпуск по семейным обстоятельствам, заявление подписано Юрцевым. Стас в это время поругался с Андреем Геннадьевичем, написал рапорт на увольнение. Но только лишь потому, что он парень вспыльчивый, ему время надо, чтобы успокоиться. Вот и уехал за город, по-мужски снимать стресс — пить среди железяк в одиночестве, чтобы не тревожить жену. Вот и вся история. Юрцев к нашему отсутствию на работе за последние сутки никакого отношения не имеет. И мы не виноваты в его гибели. Наоборот, я, как только узнал о взрыве, сразу поехал за Стасом. Как видите, добровольно все, потому что никакой вины нет и смысла скрываться тоже.

Наоборот, мы готовы принять участие в расследовании, помочь любыми силами. Потому что, какие бы ни были разногласия, а профессия у нас одна на всех. Последний раз я Юрцева видел на совещании двое суток назад, про конфликт мне Крячко рассказал еще вчера. А утром, почти сразу, как стало известно о взрыве, я его забрал из гаража и привез к вам. Могу отдать телефон на проверку.

Эсбэшник дернул плечом:

— Не вижу смысла. Если что скрываете, так все подчищено, убрано, никаких следов. — И опер издевательским тоном повторил фразу Гурова: — Профессия у нас у всех одна, так что сомневаюсь, что это ваших рук дело, очень уж непрофессионально сделано. Но это не значит, что с вас снимаются все подозрения.

Он несколько секунд рассматривал Гурова и, наконец, кивнул:

— Можете быть свободны. Город не покидать, и по первому приглашению являйтесь в комитет.

— Есть, — ответил ему сыщик совсем по-военному, чтобы полковник Рябцев не сомневался в его серьезном отношении к расследованию.

До своей машины он шел спокойно, завел двигатель и медленно покатился по служебной парковке, поглядывая на окна здания — где-то там сейчас его товарищ терпит натиск.

Синяя иномарка выкатилась за шлагбаум проехала сотню метров и свернула в ближайший двор, притулилась за будкой и замерла. Ждать пришлось совсем недолго, уже через пять минут показался Артамонов, быстро юркнул в салон. Там он снова взволнованно заявил своему когда-то начальнику:

— Товарищ полковник, Лев Иванович, говорю вам, не туда роем.

— Но тебя никто не слушает, да?

Мужчина протяжно вздохнул и кивнул:

— Я думал, с вами поговорю, может, подскажете еще какие версии. Материалов куча, все дела Юрцева перепроверяем, сотни людей, а толку… честно говоря, почти нет.

— Я уже понял, раз Крячко у вас в основной