Так что получалось у него идеальное прикрытие, с одной стороны, его подсадные утки сливали всю информацию о доходах, отчисляли ему процент, как кадровому агентству, якобы он сотрудников ищет. А с другой стороны, он знал всю подноготную этих бизнесменов, поэтому держал их крепко, никто не бежал жаловаться на произвол, платили как миленькие. В общем, дело было громкое, потому что схему эту Черняк успел провернуть по всей области. Юрцев после такого успеха как раз стал начальником отдела, считай, ступеньку в пять лет перескочил. Так вот, самое важное, что этот Черняк сейчас должен уже выйти, вернее, он вышел. Ребята из отдела, где Юрцев до этого служил, рассказали, что тот полгода назад освободился. Юрцев очень боялся, что Черняк будет мстить, просил ребят дежурить у его дома, отвозил сына в школу, туда и обратно лично, короче, прикрывал семью как мог. Хотя Червонный вроде как от криминала отошел, по крайней мере, его взяли в разработку сразу после освобождения по инициативе Юрцева, но ничего такого не нашли. Вроде как крутится среди блатных и полубандитов, на рынке вечно в чайхоне сидит, уважают его, но никакой конкретной информации.
— Угу. — Гуров уже прикидывал маршрут к этому рынку. Он пробежался по исписанным листам глазами — имен много, все версии отработать сложно.
Опер поднялся с дивана:
— Давай-ка я побеседую с этим Червонным, пока до него еще не добрались. Я так понимаю, основная версия у них — это ты со своей ссорой и рапортом. Узнаю, есть ли алиби у Черняка на сегодняшнее утро, и потом сдадим его следственному комитету. Ты пока отсидись здесь до вечера.
Крячко протяжно вздохнул и кивнул — хорошо. Потом с тоской поддел пустую бутылку на полу:
— Снял, блин, стресс, идиот. Теперь из дома ни ногой.
Полковник Гуров уже вышел из гаража и сел в машину, когда вдруг гулким эхом бухнула металлическая дверца. Его друг стоял с курткой в руках:
— С тобой поеду.
Лев изумился:
— Стас, тебя сразу возьмут, ты что, не понимаешь?
Но тот отмахнулся:
— Да все я понимаю, — покрутил сокрушенно головой. — Не могу, Лева, сидеть здесь. Наталья с ума сходит, я, как зверь в клетке, тут мечусь, считай, та же самая тюрьма. Спасибо еще, машина правосудия не так быстро раскочегаривается, Технари пока за мой телефон не взялись.
Крячко уселся на переднее сиденье:
— Поехали, Лева. Чем дольше отсиживаюсь, тем больше себя сам и закапываю. — Он подмигнул товарищу и стал вдруг самим собой, легким и готовым на рискованные поступки. — Чего мне прятаться, если я не виноват. Правильно? А с остальным разберемся.
Лев вздохнул с облегчением и одновременно озабоченно. Прав Стас, он не виновен, и скрываться — вызывать подозрения в причастности к взрыву. Но теперь только от него будет зависеть, как быстро его друг выйдет на свободу, а настоящий преступник будет взят под стражу.
Крячко же после трудного решения сразу ожил. Позвонил жене и завалил ее шутливыми указаниями, что собрать ему из вещей и продуктов на время ареста. Потом принялся пересказывать все, что ему удалось разузнать о Юрцеве помимо официальных сведений:
— Ты знаешь, вчера поговорил с одним из его ребят, он с Юрцевым вместе начинал, тот потом в начальники, а этот все так же в майорах ходит. Честно, даже где-то зауважал я этого выскочку. Он, конечно, мужик резкий, за словом в карман не лезет, сопли не подтирает никогда и никому, зато подлости от него не будет. Кто с ним смог ужиться в отделе, тот не пожалел. Дерет в три шкуры, зато от начальства прикрывает всегда и премию вытрясет. Сейчас понимаю, зря я на него начал давить, еще скандал закатил такой с рапортом. Тех дураков с рогами жалко, конечно, да только прав Юрцев, раз закон нарушили, то пускай отвечают. Работа у нас такая. Он же для нас как лучше делал…
Стас хмурился, вспоминая ссору и резкие слова, брошенные в гневе:
— Эх, наделал я делов с этим рапортом, как мальчишка, ей-богу. Стыдно теперь даже вспоминать. Еще и Юрцева теперь нет, не извиниться. Хоть на похороны бы отпустили. — Опер задумался на секунду. — После взрыва, наверное, там в гроб класть нечего. — Он сокрушенно покачал головой. — А ведь у него семья, ребенок. Вроде как по здоровью с проблемами. Отец ему на лечение пахал, зарабатывал, две операции прошло, вроде помогло. А теперь кто для него стараться будет…
Стас сжал кулаки:
— Лев, надо деньги собрать вдове, черт с ним, с расследованием, успеем. Живым важнее, пацан остался без отца, теперь еще и надежды нет здоровым стать. Вот же черт, что за гад на такое решился. Точно отморозок какой-нибудь из бандюганов, им плевать же на все. Своих семей не завели, ни детей, ни дома, так без всякой жалости чужие жизни крушат, для них человек — ничто.
Крячко заерзал на сиденье, и Гуров прекрасно понимал, о чем думает сейчас его напарник. За годы работы плечом к плечу изучил его так, что иногда, кажется, читал мысли. И Стас сейчас изводил себя за ссору с начальником, а еще переживал за судьбу его близких, потому что представлял себя на месте погибшего. Что было бы с его семьей? Кто поддержал бы их? И какой трагедией это стало бы для Натальи…
И Лев Гуров его прекрасно понимал. Столкнувшись со смертью человека, похожего на тебя, приходишь в ужас от хрупкости человеческой жизни. И страшно становится вдвойне — когда мой срок?! И хочется жить жадно, а ссоры, тревоги о деньгах или другие неприятности кажутся такой мелочью.
— Лева. — Стас вырвал его из собственных мыслей. — Обещай, что сегодня же к семье Юрцева съездишь. У меня там заначка на отпуск была, я Наталье скажу, она снимет со счета деньги. Отвези все. — Приятель вдруг поник, вцепился пальцами в и без того взъерошенные волосы.
Он был так подавлен, что Лев тронул друга за плечо:
— Стас, мы все сделаем, чтобы найти убийцу. Знаю, это не вернет его, но это наш вклад. И да, обязательно сегодня же съезжу к Юрцеву домой.
Крячко тряхнул головой молча, и снова товарищ понял его без слов — если такое случится со мной, позаботься о моей семье.
Остаток дороги они проехали без единого слова, они им не были нужны. Каждый думал о своем, но в то же время об общем: насколько опасная и тяжелая их работа и как страшно сталкиваться внезапно с насильственной смертью. И понимать, что за их тяжелый
