С тех пор я так и жила, будто бы ничего и не было. Послушная сестра — находка для старшего брата, который занимается чем-то незаконным. Но я тогда об этом даже не думала.

Родители развелись, когда я окончила школу. Прямо перед моими выпускными экзаменами. Мать свалила к новому мужу, а папа уехал жить на дачу, там тоже нашел себе кого-то. Оба были уже на пенсии, поэтому могли себе позволить. А мы с братом остались одни. Родители навещали нас, конечно. Генка во время их визитов держал спину прямо, смеялся, угощал супом, который сам же и готовил. Родители оставляли нам деньги и снова исчезали на неделю или две. Говорят, чем ты старше, тем больше шансов, что ты поймешь своих родных. Но я их так и не поняла. И Генка тоже не понял. Могли ведь остаться с нами… хоть кто-то из них. Но они просто сбежали.

Брат, кстати, тоже вскоре переехал. Оставил меня одну в квартире, а сам стал жить с какой-то девушкой. Я осталась совсем одна, но быстро привыкла. Потому что одиночество пришло не сразу — оно входило в наш дом постепенно, взамен забирая по одному человеку. Мать, отец, брат… В какой-то момент я поняла, что пора перестать загоняться. Да мне радоваться нужно, я же теперь одна тут живу! Вся хата моя! Родные живы, деньги есть! Такие были мысли, да.

«И снова исповедь», — подумал Гуров. Подобные откровения он выслушивал не один раз, но интересовало его только то, что могло помочь делу. Татьяна пока что до главного не добралась.

Однако он должен был. Должен сидеть, слушать и не перебивать. Короткая предсмертная записка Маковского не просто так привела его в это место. Кафе «Участок № 4» осталось существовать меньше суток, и уж если Татьяна нашлась именно здесь, то Гуров просто обязан проявить терпение и такт. Главное, чтобы не засобиралась куда-нибудь в срочном порядке.

Гойда давно уже выпил свой экспрессо, но тоже не скучал. Гуров и он обменялись быстрыми взглядами, перебросив друг другу идентичные сигналы: «Ждем. Судьба такая».

— Дальше уже неинтересно, — отвернулась Татьяна. — Долгие годы каторги, немного счастья и немного вина перед сном. Замужество, правда, без детей. Попытки поудобнее устроиться в тяжелое время, не потерять себя и не дать упасть в пропасть любимому человеку. Развод, безработица. Запоздалая попытка получить высшее образование, безнадега, одни и те же желания на Новый год. Вот и вся биография. Между всеми этими событиями я пришла работать в это кафе. Взяли без опыта, бегала с пивными кружками, по четыре штуки в одной руке могла унести. После закрытия драила полы, выносила мусор и пересчитывала стаканы. Здесь директором был Пал Палыч, толстый такой дядька, очень добрый. Относился ко мне как к дочке, руки не распускал. Иногда освобождал от обязанностей и сажал в своем кабинете. «Будет проверка, надо все бумаги в порядок привести. Если найдешь что-то неправильное, то зови», — говорил. Я спрашивала: «А на что смотреть-то?» Он отвечал: «Если где-то цифры не сходятся, например». Ну я и помогала ему. Как-то зимой он позвал меня к себе и говорит: «Хочу сделать тебе подарок. Как ты посмотришь на то, чтобы занять мое место?» У меня глаза на лоб, челюсть об пол. «Чего?!» — спрашиваю. А он, оказывается, готовился эмигрировать и искал на кафе покупателя, но никак не мог найти. Вы сами видите, что место тут не очень проходное, а кругом и рестораны, и торговые центры начали появляться. А у меня ни образования, ни, простите, рожи, только опыта немного в бухгалтерии. Ну и к тому моменту я уже чуть-чуть разбиралась в общепите, подружилась с персоналом и, само собой, знала, где лежат документы. Спросила у Пал Палыча, почему именно я? Тут же персонал дольше меня работает, все вроде бы нормальные. А он ответил, что никто не подойдет. Либо мразь последняя, либо ворюга, либо слаб характером. Убедил. Подумала я недельку, посоветовалась с Генкой, и мы решили, что это кафе — просто подарок судьбы. Пал Палыч в конце концов уехал, а кафе так никто и не купил. Кстати. Персонал тоже сменился. Из стареньких остались только повар с помощником и барменша, а потом и она в декрет ушла. Ну что? Как-то выжили. Пал Палыч научил меня правильно общаться с нужными людьми, о каждом проверяющем уже имел свое мнение, и мне пришлось этому научиться. Генка был рядом, конечно. Предлагал помощь деньгами, но я уперлась. Особенной нужды брать у него деньги не было, и потом она так и не появилась. И слава богу. Мы с ним все так же были прописаны в одной квартире, но чаще я там жила одна. Он иногда пропадал, иногда надолго возвращался. Родителей к тому моменту мы похоронили, а дачу решили оставить себе. А вдруг у кого-то из нас будет семья, а тут и дача в наличии. Но ни он, ни я так и не связали свои жизни с другими людьми. Я даже не знаю, окончил ли брат МГУ. Он не говорил, я не лезла, жизнь тогда была такая, что все важное могло показаться мелочью. У брата появилась крутая тачка, потом следующая, подороже. Он курил дорогие сигареты, хорошо одевался. В общем, поднялся он неплохо. Я даже не знала, чем он занимается. А когда узнала, то было поздно что-то менять.

Как-то во время уборки я наткнулась на спортивную сумку под его кроватью. Обычно он сам у себя убирался, но в тот раз я об этом не подумала. Глазам не поверила — что, опять сумка?! Но на этот раз там были не деньги, а пистолеты. Настоящее оружие, понимаете? Я даже рассматривать не стала, закрыла сумку и задвинула ее обратно. Но молчать не стала. Устроила ему допрос в первый же вечер. Оказывается, он работал с бандитами. Это его слова. Объяснил мне, что иначе было не выжить, а он вот смог. Нет, он не киллер. Он не похищает людей, не пытает их, не собирает долги с коммерческих ларьков.