– Ну здравствуй, товарищ Ожаров! Днём ждал тебя у больницы, но там тебя товарищи встречали, не стал мешать…

Делать было нечего, Денис пожал Павлу руку, буркнул невнятное «спасибо» и быстро зашагал по расчищенной от снега дорожке к лавке. Павел не отставал.

– Товарищ Ожаров, мне бы поговорить с тобой.

Денис зло зыркнул на приставучего мужика, но промолчал. Говорить с Павлом он не хотел. В желудке неприятно и тяжело ворочался всё тот же необъяснимый страх.

До бакалейки дошли быстро. Павел зашёл вместе с Денисом, словно опасаясь, что он рванёт через задний ход и сбежит. Положа руку на сердце, подобная мысль у Дениса возникала.

Обратно они шли молча. Так же молча поднялись к квартире Дениса.

– Устал я. – Денис хмуро мазнул по Павлу взглядом. – Врачи сказали отдыхать больше.

Павел понятливо кивнул.

– Оно правильно – отдыхать. – И не стронулся с места.

Денис скрежетнул зубами и раздражённо пояснил непонятливому гостю:

– Не до гостей мне и разговоров. В следующий раз поговорим.

Но Павел не уходил, а в упор смотрел на Дениса, который старательно прятал взгляд от незваного и очень настырного гостя.

– Я понимаю… – Денис вздрогнул от спокойного и очень душевного тона Павла. – Но от себя не спрячешься ведь. Сам себе хуже надумаешь, чем есть на самом деле…

– Тебя Иванов прислал? – Денис собрал волю в кулак и посмотрел в лицо Павлу.

Тот молча кивнул. Денис помялся с ноги на ногу и решительно открыл дверь квартиры. Приглашать Павла не стал, но и дверь перед его носом не захлопнул.

Павел зашёл и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Денис хотел было сказать, чтобы Павел не разувался, но оглядел свежевымытые полы (не иначе Настя Окунева расстаралась) и сам стащил сапоги в прихожей.

– Чай будешь? – Денис прошёл на кухню и поставил на примус чайник.

Они пили чай с вареньем, баночка которого оказалась в том же узелке, что дал Денису Петрович. Павел или не знал, как начать разговор, или просто тянул время, набивая себе цену.

– Да, Сергей Алексеевич, задал ты мне задачку, – задумчиво глядя на тёмное окно без занавесок, протянул Павел.

Денис усмехнулся: значит, не знал. Почему-то даже стало жаль этого спокойного, уверенного в себе мужика, у которого наверняка и дом, и хозяйство, и жена с ребятишками. Ворвался в его жизнь блестящий следователь из Москвы, перебаламутил всё и скрылся, только хвостом махнул. А они теперь сидят вот, чаем давятся. И тут Денис почувствовал, как его отпускает страх. Уходит куда-то, а вместо него в душе поднимается отчаянная бесшабашность. Да чего он в самом деле?! Всё, что могло случиться, уже случилось. Глупо переживать и бояться того, что изменить ты не в силах.

Денис отставил недопитый стакан с чаем, взлохматил свои давно не стриженные лохмы и вдруг широко, по-мальчишески улыбнулся сидящему напротив него мужчине.

– А не выпить ли нам, Павел не-знаю-как-по-отчеству? – Денис подмигнул заговорщицки и полез в шкафчик за припрятанной там от самого себя четвертинкой спирта.

Павел облегчённо выдохнул и тоже заулыбался:

– А почему бы и не выпить, товарищ Ожаров? А меня можно запросто – Павел. Не велика птица – ещё по отчеству величать!

– Ну и ты тогда меня просто Денисом зови. – Денис рылся на полках в поисках заветного бутылька, но никак не мог его отыскать. Он даже заподозрил, что бдительные коллеги изъяли его от греха подальше.

Павел хмыкнул, понаблюдал немного за его тщетными поисками и вынул из кармана поллитровку уже знакомой Денису янтарной жидкости ничуть не хуже марочного коньяка.

Денис довольно ухмыльнулся и присовокупил к бутылке котлеты Петровича и пироги Насти.

Павел разлил по первой и, прежде чем потянуться к стакану Дениса, чтобы чокнуться, спросил:

– А про Кильку-то знаешь?

Денис нахмурился:

– А что с Килькой?

Павел крякнул досадливо, быстро опрокинул в себя самогонку и отломил вилкой кусочек котлеты.

– Убили Кильку. Зарезали. Видимо, за тебя приняли. Тот злодей, что Настю похитил и девчонок кромсал, нанял беспредельщика одного, чтобы он, значит, тебя у старого молокозавода ждал.

Денис нахмурился:

– А Никифоров ничего не сказал… Жалко его, хороший был парень, хоть и вор.

– Думаю, Никифоров тебе много чего не сказал…

Денис кивнул задумчиво и тоже выпил.

Потом они молча жевали, думая каждый о своём и в то же время об одном и том же.

После рюмки настойки в груди у Дениса чуть потеплело и как-то немного отпустило. Словно колючий ёж, поселившийся там на веки вечные, подобрал свои иголки. Он вдруг только сейчас в полной мере понял, как ему тяжело было все эти дни. И что ещё немного, и он бы сошёл с ума от собственных мыслей и незнания правды. И что лучше уж знать правду, какая бы она ни была, чем изводить себя напрасными терзаниями. Ведь он сам постоянно говорил своим ребятам: «Глупо переживать по поводу того, что нельзя изменить».

Он молча налил себе и Павлу по рюмке, быстро, не раздумывая, махнул свою и так же быстро, не давая себе времени передумать, спросил, словно нырнул в ледяную прорубь:

– И что, оборотни существуют?

Где-то в подсознании теплилась слабая, почти малодушная надежда, что Павел сейчас рассмеётся и скажет: «Ну и фантазии у тебя, товарищ Ожаров!»

А пришёл он к Денису от имени Иванова… ну, например, для того, чтобы Денис про стилет не спрашивал. Может быть, тот стилет дорог чем-то Иванову или он просто прикарманил красивую старинную вещь и хочет, чтобы Денис в благодарность за спасение помалкивал и не лез, как и советовал Никифоров, не в своё дело.

Павел посмотрел на него, серьёзно и испытующе, и медленно, словно нехотя, кивнул. И Денис понял: правда гораздо страшнее всех его фантазий. Вот один этот лёгкий кивок перечеркнул всю его жизнь, сломал.

Сердце у Дениса замерло на мгновение и тут же тяжело рухнуло вниз. Горло перехватило, а глазам вдруг стало непозволительно горячо. Как-то резко расхотелось говорить и что-то спрашивать. Да и смотреть на Павла стало неприятно, почти мерзко. Видел сейчас перед собой Денис не спокойного хозяйственного мужика средней руки, а Тролева с разодранным горлом и пасть волка, с клыков которого капала человеческая кровь.

– Тебе лучше уйти. – Денис не смотрел на Павла, а думал о том, что хорошо, что держит он дома наградной наган, ещё с Гражданской войны. Очень сейчас он ему пригодится. Только вот выпить ещё надо, для храбрости.

Павел вскинул голову:

– Э не, паря, так не пойдёт. Никуда я не уйду. Вернее, уйду