– Инспектор Виктор из специальной бригады уголовной полиции.

– А, значит, вы пришли в связи с беднягой Леско?

– Я пришел расспросить вас о вашем жильце, бароне д’Отрее… Какие у вас отношения?

– Очень плохие. Мы с женой на протяжении десяти лет сами занимали квартиру, которую теперь сдаем им, и нам приходится выслушивать потоки жалоб и придирок, угрозы позвать судебных приставов… И все это из-за каких-то пустяков – например, из-за второго ключа от квартиры, который я передал им, хотя они это и отрицают! Короче говоря, всякая ерунда.

– Но случаются и потасовки? – уточнил Виктор.

– А, так вы знаете? Да, черт возьми, настоящая битва, – расхохотался месье Жером. – Я получил удар по носу от баронессы… о чем, уверен, она до сих пор сожалеет.

– Сожалеет, да конечно! – с неподражаемой интонацией воскликнула мадам Жером. – Эта старая карга целыми днями торчит в церкви!.. А муж ее, господин инспектор, форменный кретин, который разорился, не платит за аренду и способен на все.

Миловидное личико мадам Жером резко контрастировало с ее скрипучим голосом, словно специально приспособленным для ругани и ссор. Впрочем, как ни прискорбно, муж давал ей для этого повод. Темные делишки в Гренобле, мутные истории в Лионе, сомнительное прошлое с мошенничеством и всевозможными махинациями…

Виктор не стал задерживаться. Уходя, он услышал у себя за спиной звуки очередной ссоры, где доминировал визгливый дамский голос:

– Где тебя носило?.. Замолчи, грязный лжец!

Ближе к вечеру Виктор, устроившись в кафе «Спорт», просмотрел свежие газеты и не обнаружил ничего интересного. Немного позже к нему привели вернувшихся из Парижа господина и госпожу из Гарша: они утверждали, что видели, как возле Северного вокзала барон д’Отрей садился в такси вместе с молодой дамой. Рядом с шофером на сиденье стояли два чемодана. Но насколько их показаниям можно доверять? Виктор лучше, чем кто-либо другой, знал цену таким свидетелям…

«Во всяком случае, – думал он, – задача проста. Или барон действительно сбежал в Бельгию, прихватив облигации Министерства обороны… с дамой, которой вполне могла быть та очаровательная незнакомка, что вылезла в окно из дома папаши Леско. Или же свидетели ошиблись, и через несколько минут он, как всегда, приедет на своем обычном поезде. И тогда, несмотря ни на что, станет понятно, что след ложный…»

На вокзале, ожидая выхода пассажиров с платформы, стоял Вайан. Вскоре раздался шум приближающегося поезда. Он подкатил к перрону, и с него сошло десятка три пассажиров.

Вайан толкнул локтем Виктора и прошептал:

– Вон он… в темно-сером пальто… и в мягкой шляпе… это барон.

3

Барон произвел на Виктора приятное впечатление. Шел он спокойно, и лицо его, выражавшее полнейшую безмятежность, никак не походило на физиономию человека, который восемнадцать часов назад совершил убийство и которого терзают воспоминания о содеянном и страх за будущее. Господин, завершивший свой обычный рабочий день. Кивком поприветствовав железнодорожника, барон направился к дому. В руке он держал свернутую в трубочку вечернюю газету и машинально постукивал ею по металлическим прутьям уличных оград.

Виктор, следовавший за ним, ускорил шаг, так что в дом они вошли почти одновременно. Когда на площадке пятого этажа барон вынул ключ, инспектор обратился к нему:

– Барон д’Отрей, я не ошибся?

– Что вам угодно, месье?

– Уделите мне несколько минут… Инспектор Виктор из специальной бригады уголовной полиции.

Бесспорно, барон пришел в замешательство. Лицо его напряглось.

Впрочем, это могла быть естественная реакция человека при неожиданном столкновении с полицией, тем более что спустя всего несколько секунд это замешательство прошло.

Мадам д’Отрей сидела в столовой у окна и вышивала. Завидев Виктора, она вскочила.

– Оставь нас, Габриэль, – попросил муж, обнимая ее.

– Сегодня утром я уже имел возможность побеседовать с вашей женой, – произнес Виктор, – и наша беседа от ее присутствия только выиграет.

– Что ж, ладно, – ответил барон, ничуть не удивившись, и, указав на газету, продолжил: – Я только что прочел, господин инспектор, что вы ведете расследование, и, полагаю, хотите расспросить меня как постоянного пассажира шестичасового поезда? Могу сразу сказать, что уже не помню, с кем ехал в вагоне в прошлый понедельник, что не заметил никаких подозрительных действий и не видел никаких желтых конвертов.

– Господин инспектор требует большего, Максим, – сварливым голосом вмешалась мадам д’Отрей. – Он хочет знать, где ты был сегодня ночью, когда в Гарше произошло убийство.

– Что это значит?! – Барон даже привстал от изумления.

Виктор достал серую каскетку:

– Эта каскетка украшала голову нападавшего, а потом он перебросил ее через соседний забор. Сегодня утром мадам д’Отрей сказала мне, что она принадлежит вам.

– Точнее, принадлежала, – поправил барон. – Она ведь валялась в шкафу в прихожей, не так ли, Габриэль? – обратился он к жене.

– Да, я положила ее туда недели две назад.

– А неделю назад я выбросил ее в бак с мусором, вместе со старым шарфом, съеденным молью. Наверное, ее подобрал какой-то бродяга.

– Вечером, во вторник и в среду, когда вы выходили на прогулку, вокруг дома папаши Леско кружили какие-то два типа, один из которых был в этой каскетке.

– У меня болела голова, и я вышел подышать, но отправился в другую сторону.

– Куда?

– По дороге в Сен-Клу.

– Вы кого-нибудь встретили?

– Возможно. Я не обратил внимания.

– А вчера вечером, в четверг, во сколько вы вернулись домой?

– В одиннадцать часов; я ужинал в Париже. Моя жена уже спала.

– Как говорит мадам, вы перекинулись парой слов.

– Ты уверена, Габриэль? Я уж и не помню.

– Ну как же! – настаивала она, подойдя к нему. – Вспомни… ты еще поцеловал меня. Однако то, что я у тебя потом спросила, не предназначено для ушей этого господина. Ах, до чего же глупо!..

Черты ее лица заострились, тяжелые щеки еще больше покраснели.

– Месье выполняет свой долг, Габриэль, – проговорил барон. – И у меня нет никаких оснований не помогать ему. Вы хотите знать, в котором часу я ушел сегодня утром? Около шести.

– Вы сели в поезд?

– Да.

– Однако никто из железнодорожников вас не видел.

– Я опоздал. Поезд только что ушел. В таких случаях я иду пешком до станции Севр, путь занимает двадцать пять минут. А мой сезонный билет позволяет мне сесть на поезд там, где захочу.

– На той станции вас знают?

– Не так хорошо, как здесь, к тому же там гораздо больше пассажиров. Но в купе я был один.

Он отвечал сразу, не раздумывая. Его четкие реплики отличались краткостью и укладывались в такую логичную систему защиты, что к ней, в сущности, невозможно было придраться… По крайней мере, если принять сказанное им