Тем не менее слово «исключение» говорит нам, что мы имеем дело не с невозможной ситуацией, иначе исключений не было бы. Лишь одно место не просматривалось – нижняя часть лестничной площадки у самого пола. И поскольку все остальное невозможно, мы приходим к логическому выводу: убийца находился именно там.

Фаулер, уверенность которого, казалось, росла с каждой минутой, зашевелился в некотором нетерпении:

– Послушайте, неужели нам придется повторять все это еще раз? Это была идея Миддлтона. И мы доказали, что никакое оружие не могло быть брошено оттуда, а затем извлечено…

– Согласен.

– Ну тогда в чем дело?

– Позвольте мне показать вам, – сказал д’Андрие, – оружие, которое было использовано в действительности. Огюст!

Здоровяк-мажордом шагнул вперед, и д’Андрие продолжил:

– Высказанное предположение, повторяю, звучало как загадка. Какое оружие не является ни пистолетом, ни кинжалом, но в то же время является и тем и другим? Затем я вспомнил заявление доктора Эбера, сделанное ранее вечером. Недалеко от того места в Марселе, где была обнаружена первая жертва, находилась мясная лавка… Дай-ка мне эту игрушку, Огюст!

Огюст достал из-под куртки самый странный на вид механизм, какой я когда-либо видел. По форме он мало чем отличался от автоматического пистолета, но был больше, тяжелее и прочнее, чем пистолет самого крупного калибра. Он достигал примерно одиннадцати дюймов в длину, был сделан из прочной стали, за исключением деревянной рукоятки, и весил, должно быть, фунта четыре. Но из него не удалось бы выстрелить ни пулей, ни иным снарядом: дуло было закруглено, и в отверстии ствола виднелось нечто острое и круглое, похожее на конец стержня диаметром около одной трети дюйма. Д’Андрие быстрым рывком вскрыл ствол сбоку у казенной части. Внутри обнаружилось что-то похожее на патронник для одного патрона, вставленного в ствол, снабженный мощным пружинным механизмом.

– Узнаёте? – спросил д’Андрие. – Это средство для безболезненного убоя скота, прозванное мясниками «гуманным убийцей». Оно имеет выдвигающийся ударный стержень. Это будет посерьезней секиры. По закону забой скота должен производиться безболезненно, мгновенно и точно. Теоретически лучшим средством была бы пуля. Она, однако, застряла бы в туше, и ее потом пришлось бы вырезать. Оттого-то пулю и заменили на что-то вроде секиры, которая является частью пистолета и приводится в действие пружинным механизмом. Стержень бьет мощнее любой пули. Он делает прокол настолько быстро, что его можно немедленно вытащить, а пистолет вернуть в исходное состояние, задвинув стержень ладонью обратно в ствол[41]. Это пистолет английского производства… Позвольте вам показать.

Он повернулся к Огюсту, который протянул ему маленькую картонную коробку. В ней лежало что-то похожее на очень легкие холостые патроны, один из которых он вставил в казенную часть, закрыл ее и вытащил предохранительную защелку.

– Патроны «К», – объявил он. – Используются для самых твердых черепов, например бычьих. Они кажутся очень легкими. Конечно, всю работу выполняет пружинный механизм. Итак…

– Не надо! – воскликнула Эльза, пряча лицо на груди у Миддлтона и почти переходя на крик. Она закрыла уши руками. – Нет, я не хочу оставаться здесь! Вы не дольшен говорить такие вещи! Вы…

– Это устройство производит очень мало шума, мадам, – успокоил ее д’Андрие с утрированным добродушием. – Гораздо меньше, чем детский пистолетик. Однако, если вы не возражаете… – Он открыл пистолет, вытряхнул патрон и протянул то и другое Огюсту, в то время как остальных охватил своего рода паралич. – Собственно, тут и демонстрировать нечего. Теперь вы видите, чем на самом деле был «рог единорога».

– Да, я думаю, можно обойтись без демонстрации, – подхватил Миддлтон дрожащим голосом. – Уберите эту штуку, ладно? То, что мы видим, и то, что вы рассказываете, да еще со всеми кровавыми подробностями, сообщает делу ужасающий характер. «Гуманный убийца»! Что за название? Боже мой! Значит, вы хотите сказать, что обе жертвы были убиты этой штуковиной?

– Да. Вы согласны, доктор Эбер?

– C’est absolument vrai[42], – пробормотал Эбер, едва ли не с благоговением. Затем он ударил себя по лбу и высоко поднял свой портфель. – Ah, mon Dieu, que je suis bête! Moi-méme, je suis bête comme un boeuf! Permettez-moi monsieur![43] – Он с такой поспешностью ринулся вперед, торопясь осмотреть находку, что Хейворд едва успел отскочить в сторону.

– Вот это, – произнес Хейворд, лицо которого пошло красными пятнами, – уже похоже на правду. Но довольно толочь воду в ступе! Бросьте эти игры! Где вы взяли эту штуку? Где вы ее нашли? Чья она?

Д’Андрие оставил его слова без внимания. Я взглянул на Фаулера, который стоял ссутулившись, устремив глаза в пустоту и жадно затягиваясь сигаретой, которую он не выпускал изо рта. Журналист ничего не сказал. Затем я перевел взгляд на Г. М. и д’Андрие.

– Вы согласны со мною, мой друг? – спросил моего шефа д’Андрие.

– В каком-то смысле… – Г. М. с сомнением покачал головой. – Я хочу сказать, это было подходящее оружие. Вопрос в том, как, по-вашему, его использовали? Его ведь надо было приставить ко лбу жертвы, понимаете? Как, по-вашему, его применили в последнем случае, когда рядом с жертвой никого не было?

– Это как раз то, что я намереваюсь объяснить. И вы, друзья мои, будете вести себя тихо, – произнес, поворачиваясь к нам, д’Андрие. Он говорил таким властным тоном, что все примолкли. – Есть вещи, которые я должен прояснить, прежде чем передам арестованного сержанту Аллену. – Он кивнул в сторону Огюста. – Этот пистолет, безусловно, мог поразить жертву, только если был приставлен непосредственно к голове. Все так. Я уже изложил вам свои логические доводы в пользу того, что убийство было совершено на лестничной площадке. Поскольку лишь «гуманный убийца» мог послужить орудием преступника – и послужил, в чем вы убедитесь, осмотрев стержень, на котором остались определенные следы, – и поскольку никто не мог приблизиться к жертве на расположенной выше галерее, следует предположить, что в тот момент, когда бедняга закрыл руками лицо, закричал и повалился вперед, он был еще жив.

Окинув нас взглядом, д’Андрие продолжил:

– Подумайте. Может ли кто-нибудь из присутствующих здесь поклясться, что видел рану на лбу потерпевшего до того, как он упал? Нет. Что видели свидетели? Потерпевший инстинктивно закрыл лицо руками, вскрикнул и пошатнулся, когда собирался сделать первый шаг. Пошатнулся… но почему? Очевидно, из-за чего-то увиденного внизу, на лестничной площадке. Закрыл лицо руками и вскрикнул… Отчего? Оттого, должно быть, что увидел внизу, на лестничной площадке, своего врага. И в руке врага было то,