однако, случились две вещи. Уайтхолл узнал, в чем состоит план Гаске, и пришел в негодование. Видит Бог, я не питаю никакого уважения к нашим чинам – и вы еще увидите, как я собираюсь поквитаться с Министерством внутренних дел, – но все же старина Скуиффи не совсем дурак. Агенты отправились бы защищать Рамсдена, но лишь после того, как сэра Джорджа намеренно заманили бы в ловушку. И все ради деликатного задания свыше поймать преступника, действия которого британцев никоим образом не касаются. И я спрашиваю вас: стал бы тот же Скуиффи терпеть подобное? Он поговорил бы с Министерством иностранных дел и добился бы категорического отказа санкционировать подобное. Агенты были отозваны. Только, видите ли, они уже начали выполнять глупый приказ, и никто не знал, как с ними связаться.

Г. М. провел рукою по лбу и продолжил:

– Что делает Гаске? «Хорошо, – говорит он, – мы вообще забудем про британских агентов, бросим их и ничего им не скажем, но все равно доведем план до конца». И отсюда вытекает второе, что произошло: он решает усложнить план, использовав этот замок. Я не знаю, как он пришел к такому решению… – Г. М. прикрыл один глаз. – Может быть, Гаске в Марселе столкнулся со своим другом, настоящим д’Андрие, который там разыскивал жену, и добился от него разрешения воспользоваться этим местом. Может быть…

– Так не пойдет, – прервал его Рамсден. – Говорю вам: так не пойдет. – Он скрестил руки на груди и принял судейскую позу. – Анализ, если это можно так назвать, достаточно убедителен, за исключением одного. Тут вы прокололись, Мерривейл. Неужели вы думаете, что, если бы Министерство иностранных дел отказалось санкционировать ловушку со мной в качестве приманки, Гаске и его люди осмелились бы довести дело до конца? – Он усмехнулся. – Готов поспорить, они бы такого не сделали! Даже у приманки есть право голоса в подобном вопросе. А как насчет меня?

– Да, я как раз к этому и вел, – пробормотал Г. М., который не без труда выбрался из кресла, зажав в зубах погасшую сигару, и принялся вышагивать перед камином. – Есть два момента, – продолжил он, словно разговаривая сам с собой, – которые дают нам ключ. Один из них – неизвестный, убитый после того, как он солгал, назвавшись Гаске. Кто он был и почему солгал?

– Вы хотите сказать, – ехидно уточнил Рамсден, – почему вы убедили его солгать? Приманка! Не вам попрекать охотников, которые приманивают тигра связанным козленком. Вы сами так и поступили.

Г. М. ответил ему грустным взглядом.

– Черт возьми, вы действительно так думаете? – спросил он с любопытством. – Ну да, конечно. Осмелюсь сказать, у вас есть на то причины. Гори все огнем, почему вы не можете шире взглянуть на это дело?

– Если уж на то пошло, – огрызнулся Рамсден, – почему вы не можете взглянуть на него ýже? Если речь идет о том, что человек рискует пасть жертвой убийства, я не могу сказать, что здесь нужно слишком хорошее зрение.

– Я вижу, мне пора приниматься за дело и раскручивать его самому, – проворчал он. – Я колебался, потому что, в конце концов, это шоу Гаске и я не хотел его испортить. А в особенности потому, что больше всего оно должно было беспокоить вас, а поскольку вы, я думаю, дали свое согласие…

– На шоу Гаске?

– На шоу Гаске. Вы сами сказали: без какого-либо намека или отмашки с вашей стороны покровители Гаске никогда бы не осмелились дать ему добро на инсценировку аварии самолета и вынужденную посадку. Вы не дурак, хотя сегодня вечером и пытались вести себя не слишком умно. Я не думаю, что вы знали, кем окажется Гаске. А также то, что принудительная посадка самолета – это его затея. Но я убежден, что вам кое-что тихонько шепнули на ушко. Иначе почему вы рискнули впутаться во все это? Послушайте, вам доверили привезти единорога в Лондон, верно? Вы признаёте это?

– Вполне.

– Угу. И как бы вы оценили это редкое животное?

Рамсден заколебался. Затем на губах его заиграла усмешка.

– Вы правы, – сказал он несколько изменившимся голосом. – Хватит мистификаций, верно? Вся эта чертова история завтра появится в газетах. Вы хотите знать, насколько ценен единорог? В нематериальном выражении это животное стоит целого королевства. В денежном – ну, возможно, всего миллион фунтов.

Рамсден самодовольно посмотрел по сторонам.

– Я думаю, мне лучше убраться отсюда, – сказал Миддлтон с некоторым беспокойством в голосе. – Похоже, я услышал больше, чем может быть полезно для моего здоровья. – Помолчав, он добавил глухим голосом: – Всего миллион фунтов. И вам не страшно было сунуться в этот фламановский тараканник?

– Ни в малейшей степени, – отозвался Рамсден. – Потому что, видите ли, единорога у меня нет.

– Угу-у, – протянул Г. М. деревянным голосом, в то время как Миддлтон присвистнул, а я выругался.

– Рад сообщить, – продолжил Рамсден, – что сейчас он, можно сказать, в стойле – направляется в Лондон под защитой эскадрильи королевских ВВС. Он уже должен быть там, как раз к завтрашнему юбилейному приему. Если Фламан намеревался напасть на меня, то его план провалился. У меня ничего нет.

– Боже милостивый, – раздался голос с другого конца комнаты, – вам обязательно было рассказывать это всем?

Дверь захлопнулась, и мы увидели холодное, циничное и уже совсем не дружелюбное лицо фальшивого д’Андрие, а иначе говоря, старшего инспектора Гаске.

Глава четырнадцатая

Рог единорога

Г. М. порывисто вздохнул.

– Слово не воробей, – признал он. – Прости, сынок. Боюсь, мы забылись и говорили с излишней откровенностью.

Во внешности д’Андрие ничего не изменилось, за исключением того, что он больше не имитировал неуверенную походку и медлительную речь. Он продолжал прищелкивать пальцами в такт своей речи, как будто обращался к собакам. В этом человеке чувствовался изощренный, мощный интеллект.

– Вы называете это излишней откровенностью? – произнес он. – На случай, если это ускользнуло от вашего внимания, скажу: вы галдели, как палата депутатов. Любой мог вас услышать. Я услышал. – Он прищурился. – Что ж, джентльмены, похоже, почти все карты выложены на стол. Возможно, вам будет небезынтересно, что вы двое разрушили мой план. Остался ли у меня теперь хотя бы мало-мальский шанс поймать Фламана с поличным?

– Иначе говоря, в момент преступления? – уточнил Рамсден. – Если вы имели в виду покушение на мою жизнь, то я на это не согласен, благодарю покорно! Вы слишком многого от меня ожидали, вам не кажется? Интересно, каковы были мои шансы избежать смерти?

– Вы согласились сотрудничать.

Рамсден хмыкнул:

– Вот как? Некий субъект с набережной Орсе интересуется, не возражал бы я