– Нет-нет, вовсе нет!
– Никакого мотива, – объявил Мастерс. – А если он и был, мы о нем не знаем. К тому же, – он примирительно улыбнулся, – она физически никак не могла подменить кинжал. Вот и все, что у нас имеется, сэр! – Мастерс закрыл блокнот и потряс им над головой. – Если только вы не хотите включить в этот список служанку Дейзи Фентон или кухарку миссис Проппер.
– Кстати, Мастерс, – снова потер лоб Г. М., – кухарка. Вы взяли показания у служанки. Ну а кухарке, этой миссис Проппер, добавить нечего?
– Нет. По вечерам, ровно в девять, она уходит спать на второй этаж. Вчера она даже не слышала никакого шума. Повторяю, это все, что у нас имеется. Список людей, у которых мог быть мотив для убийства и возможность его совершить. Бога ради, скажите, где тут мотив? Где возможность?!
Кортни, стоявший лицом к дому майора Адамса, увидел, как из-за угла выскочил человек в форме цвета хаки с позолоченными пуговицами. К собравшимся бежал Фрэнк Шарплесс, и хотя солнце клонилось к закату, даже на расстоянии по глазам капитана было видно, что случилось нечто непредвиденное.
За домами, вспомнил Кортни, параллельно улице тянулась в тени вязов поросшая травой тропинка. Очевидно, Шарплесс выбрал кратчайший путь от резиденции Фейнов. «Зря он решил навестить Вики, – с досадой подумал Кортни. – Это крайне неосмотрительно. И без того расползаются весьма недвусмысленные слухи».
Однако по приближении Шарплесса он отбросил эту мысль.
– Сэр Генри, – без прелюдий начал капитан, – вчера вы сказали, что помните меня. Во всяком случае, знаете моего отца, полковника Шарплесса.
– Да, сынок?
– Правда ли, что, помимо юридического образования, вы получили еще и медицинское?
– Совершенно верно.
– В таком случае, – Шарплесс ослабил пальцем воротник рубашки цвета хаки, – ради всего святого, вы не могли бы взглянуть на Вики? Прямо сейчас?
Летний вечер наполнился безмолвием.
– Что с ней случилось?
– Не знаю. Я вызвал ее семейного врача, но он живет на другом конце города, а Вики с каждой минутой становится все хуже. Сперва она жаловалась на тугоподвижность шеи, затем на какую-то странную боль в челюстном суставе, а потом – она не хотела вызывать врача, но я настоял, – а потом…
Лицо сэра Генри разгладилось и приобрело бесстрастный вид. Поправив очки, Г. М. внимательно смотрел на Шарплесса; Кортни чувствовал, как от того исходят волны страха, не менее осязаемые, чем телесное тепло.
– Как долго это продолжается, сынок? – сухо спросил Г. М.
– Около часа.
– И с самого утра миссис Фейн неважно себя чувствовала, верно?
– Да.
– Нет ли у нее затруднений при глотании?
– Точно! – воскликнул по размышлении Шарплесс. – Мы пили чай, и Вики пожаловалась, что ей трудно глотать.
Тут до него дошло, что у окружающих какой-то странный вид. Г. М. бросил быстрый, чрезвычайно быстрый взгляд на руки Кортни, рассеянно вертевшего в пальцах булавку, которой он недавно пытался уколоть себя так, чтобы не почувствовать боли.
Затем сэр Генри достал часы, сверился с ними и провел пальцем по циферблату, словно отсчитывая время.
– Что такое? – спросил Шарплесс, едва не срываясь на крик. – Вам что-то известно. В чем дело?!
– Спокойно, сынок!
– Вы о чем-то умалчиваете! – взвился Шарплесс, шагнул вперед и схватил сэра Генри за плечо. – Что-то утаиваете, но, Богом клянусь, вам придется обо всем рассказать. Так что случилось? Что случилось?!
Г. М. стряхнул его руку.
– Если я расскажу о своих подозрениях, можно ли рассчитывать, что вы не станете путаться под ногами, а при необходимости окажете посильную помощь?
– Конечно. Итак?
– Заражение крови, – без обиняков сообщил Г. М. – Столбняк. Спазм жевательной мышцы. Довольно скверный способ умереть.
Глава одиннадцатая
Издали донесся бой церковных часов. Половина одиннадцатого.
Выглянув из-за туманной пелены, желтоликая луна осветила две фигуры, мужскую и женскую, что стояли под вязами перед домом Артура Фейна, время от времени поднимая глаза к окнам спальни, расположенной в левой половине дома. Эти окна были закрыты и зашторены, поскольку при столбняке даже малейшее дуновение ветра вызывает жестокие судороги.
За оградой стоял автомобиль доктора Нисдейла, а рядом – карета «скорой помощи», доставившая антитоксическую сыворотку.
На лужайке перешептывались Энн Браунинг и Фил Кортни.
– Но есть ли надежда? – тихо спросила Энн. – Вот все, что я хочу знать. Есть ли надежда?
– Этого сказать не могу. Помнится, читал, что, если симптомы развиваются с такой скоростью, ты покойник.
Энн коснулась его руки теплой мягкой ладонью, сжала пальцы и отчаянно потрясла Кортни за предплечье. Здесь, во тьме, глаза Энн казались больше, а лицо выглядело мертвенно-бледным, губы темными. Кортни почувствовал какую-то особенную близость с этой девушкой.
– Но это всего лишь булавка! – настаивала она. – Неужели такая мелочь может причинить столько бед?
– Может. И причинила. Как помните, Рич вонзил ее до самой головки.
– Хвала Небесам, что это не я ее уколола, – поежилась Энн. – Бедняжка Вики!
Кортни пожал ладонь, лежавшую у него на предплечье.
– Я даже не заметила, – продолжила Энн, – что булавка… заржавела.
– Она не заржавела. – Кортни воскресил в памяти эту картину. – Помню, как она сверкнула на свету. Но споры столбняка находятся повсюду, включая воздух и пыль. Особенно пыль.
И снова Энн поежилась. В высоких окнах передней спальни, что была напротив комнаты Вики, вспыхнул свет и замаячила долговязая тень Хьюберта Фейна, стучавшего кулаком о ладонь. Из дома не доносилось ни разговоров, ни другого шума.
– Послушайте, – настойчиво произнес Кортни, – так вы изведетесь до смерти. Здесь, глядя на закрытое окно, вы не принесете никакой пользы. Ступайте в дом, присядьте. Как только будут новости, Г. М. поставит нас в известность.
– Вы… вы думаете, что так будет лучше?
– Определенно.
– Беда в том, – выпалила Энн, – что Вики такая приличная, такая порядочная женщина! Всегда старается поступить правильно и думает о других, даже в ущерб себе. Такое чувство, что у нее в жизни остались одни лишь проблемы, проблемы, проблемы, с тех пор как мы два дня назад впервые увидели…
У ограды что-то щелкнуло.
Доктор Ричард Рич, в темно-синем костюме и мягкой черной шляпе, почему-то наделившей его сходством с актером театральной труппы, закрыл калитку за спиной и нерешительно побрел по дорожке, ведущей к дому.
– Мисс Браунинг, да? – спросил он, вглядываясь в сумрак. – И мистер…
– Кортни.
– Ах да, Кортни! Секретарь сэра Генри. – Рич потер щеку. – Надеюсь, меня простят за вторжение. Я пришел узнать о развитии дела.
– О развитии?! – ахнула Энн.
– Прошу прощения?
– Доктор Рич, – начала Энн, безжалостно чеканя каждое слово, – не знаю, скольких пациентов вы свели в могилу по халатности – с тех пор, как начали профессиональную деятельность, – но вчера вечером вы убили Вики Фейн. Она умирает, слышите? Умирает!
Ничего не понимая, Рич вытаращился на нее в неровном свете луны:
– О чем вы говорите? Что за безумие?
– Держитесь, Энн! – Кортни крепко обнял ее за плечи, и все ее тело обмякло. – Доктор, вы помните, как показывали, что миссис Фейн действительно под гипнозом? Как вонзили булавку ей в руку?
– Да, и что?
– Столбняк. Сейчас миссис Фейн у себя в спальне. К ней вызвали врача.
Они слышали, как Рич набрал полную грудь воздуха, а затем объявил рассудительным басом, за которым таился страх:
– Это невозможно!
– Если не верите на слово, ступайте и посмотрите.
– Говорю же, это невозможно! Булавка была совершенно чистой. Кроме того…
Рич поглубже натянул шляпу. После паузы, во время которой его губы беззвучно шевелились,
