– Ты прав, видимой связи нет. Ещё и непонятно, куда он делся. Ведь мы думали, он переоделся в женское платье и поселился в другом месте. Однако выяснилось, что там живёт не мужчина, а самая настоящая женщина, которая посещает баню, и все свидетельницы утверждают, что это действительно женщина. Как нам быть, что думать и, главное, что делать?

– А может быть, эта женщина всегда была женщиной?

– Это понятно, что она всегда была женщиной!

– Я не об этом говорю!

– А о чём, Меркуша?

– Может быть, когда Бобриков увидел человека, похожего на Коломятова, это был не мужчина, а женщина?

– Странно, конечно, всё, но твоё предположение можно принять за основу, – кивнул, чуть подумав, фон Шпинне. – Итак, в коридоре была женщина, переодетая мужчиной, но почему Бобриков принял её за Коломятова? Хотя «почему» – сейчас не главный вопрос. Если это была переодетая в мужчину женщина, то она должна знать всё о деле, которое задумал Сиволапов.

– Но откуда она могла это узнать? – спросил, оторопело глядя на Фому Фомича, Кочкин.

– Вот это вопрос вопросов, – бросил начальник сыскной и, с шумом отодвигая стул, поднялся из-за стола. Его длинная тень упала на дощатый пол. Он сделал несколько шагов и встал в центре кабинета. – Ей это кто-то рассказал!

– Кто? Ведь о том, что задумал Сиволапов, не знал никто, кроме самого Сиволапова и нас. Да и то мы скорее догадывались, чем были уверены.

– Может, Сиволапов и рассказал?

– Что будем делать?

– Как всегда, мы будем работать, мы будем стараться! Следить за домом Пядникова, за Людмилой, за её управляющим, за женщиной на улице Аграфены Купальницы. Но ещё мы поговорим с квартирной хозяйкой Кашинцевой и зададим ей правильные вопросы.

– Это какие же? – проворчал Меркурий.

– Пусть вспомнит всех, кто когда-либо приходил к Сиволапову в гости, включая женщин, – начальник сыскной поднял указательный палец, – мы ведь этим не интересовались!

– Да кто думал, что здесь может быть замешана женщина?

– Женщина, Меркурий Фролыч, чтобы ты знал, замешана везде и всегда. Уж так сложилось, без женщины не обходится ни одно преступление, и я удивлён, что ты до сих пор этого не понял.

Глава 36

Второй разговор Кочкина с Кашинцевой

Когда Кочкин явился к Кашинцевой, его ждал неприятный сюрприз – из её комнаты выходил Сверчков. Увидев Меркурия, следователь удивлённо вскинул брови. Чиновник особых поручений попал в неловкое положение: выйди следователь чуть раньше, Кочкин смог бы вывернуться, но тут, когда он уже занёс руку для того чтобы постучать в дверь, у него не осталось никакой лазейки, Сверчков понял, что Меркурий пришёл именно к Кашинцевой.

– Какими судьбами, Меркурий Фролыч? Что заставило вас прийти в этот дом? – елейно, точно дьякон с амвона, пропел следователь и воткнул в сыщика свой подозрительный взгляд.

– Хочу поговорить с мещанкой Кашинцевой! – ответил чиновник особых поручений, это была правда.

– С Кашинцевой? – Сверчков подошёл к Кочкину и, взяв его под руку, увлёк за собой. Тот не противился.

– Да, а что?

– Ничего, – мотнул головой следователь, – просто интересно. А зачем вам говорить с квартирной хозяйкой, по какому делу?

– Ах, ну да, я же совсем забыл, что вы расследуете убийство Сиволапова, – начал издали заводить Меркурий, лихорадочно придумывая более или менее правдоподобное объяснение своего присутствия. – Вы, наверное, решили, что мы тоже ищем убийцу городового, но это не так. Мещанка Кашинцева нужна мне по другому делу…

– И по какому же? – Сверчков был вежлив, но настойчив.

– Да дело в том – вы наверняка об этом ещё не слышали, – что в городе появился жулик… Личность его пока не установлена, известно только, что он переодевается то мужчиной, то женщиной. – Кочкин замолчал, ожидая, как отреагирует следователь на его слова.

– А при чём здесь Кашинцева? – склонял голову то направо, то налево следователь.

– По нашим сведениям, он останавливался у неё, она сдавала ему комнату!

– Вот как?

– Да! – кивнул, важно выпячивая губы, Меркурий.

– А чем этот жулик промышляет?

– Я разве вам ничего об этом не сказал?

– Нет!

– Операции с ценными бумагами! – выпалил Кочкин первое, что пришло в голову.

– Вот как! Тогда его нужно обязательно найти, ценные бумаги – это очень и очень серьёзно. – Следователь сдвинул брови, подозрительность в его глазах исчезла, они стали мутными и безразличными. – Ну, не буду отрывать вас от дел, разрешите откланяться! – Сверчков сделал лёгкий кивок головой и ушёл торопливой, чуть шаркающей походкой. Едва заметно улыбнувшись ему вслед, Кочкин постучал в комнату квартирной хозяйки Кашинцевой.

– У меня сегодня прямо день свиданий! – увидев чиновника особых поручений, заявила она.

– Почему? – спросил Меркурий, делая вид, что ничего не знает о визите Сверчкова.

– Да только вот перед вами от меня ушёл судебный следователь Сверчков, вы должны были столкнуться с ним на пороге!

– Никого не видел, – простодушно глядя на Кашинцеву, сказал Кочкин.

– Вот он – из дверей, а вы – в двери, потому я так и сказала – день свиданий…

– А что, Сверчков часто к вам ходит?

– Да, частенько, уж и надоедать начинает. – Хозяйка взяла стул и поставила перед Меркурием, жестом приглашая садиться. – Как придёт, так давай одно и то же спрашивать. А что я могу сказать нового? Ничего! Вот и говорю, что в прошлый раз, а он нервничает, порой даже кричит…

Кашинцева взяла другой стул и, подождав, пока Кочкин усядется, села сама.

– Кричит?

– Ну да. Мол, я не хочу вспоминать. Вот если напрягу память, то обязательно вспомню то, что его интересует…

– А что его интересует?

– Ясно что, – вяло бросила вперёд руки Кашинцева, – кто приходил к Сиволапову в день перед убийством! Я ему говорю: «Господин Сверчков, никто не приходил!» А он: «Нет, Мария Севостьяновна, не может такого быть, кто-то должен был приходить, вспоминайте!» А что вспоминать-то? – тяжело вздохнула квартирная хозяйка и дёрнула, точно в нервном тике, ртом. – Надоел, сил нету! Вот думаю, уехать, что ли, куда-нибудь, пока дело не утрясётся, а то ведь не даст жизни окаянный… А вы зачем ко мне?

– Да, собственно, по тому же делу. – Кочкин виновато улыбнулся и сокрушённо потряс головой. – Вы уж извините, служба такая, начальство, будь оно неладно, требует…

– Да говорю же – никто не приходил! Вот не сойти мне с этого места, никто!

– Понимаю вас. Я своему начальству то же самое говорю, что никто не приходил, зачем женщину, ну, то есть вас, тиранить, пусть живёт спокойно. А они, начальство, нет, ты сходи, ты спроси, может быть, не в тот день, а раньше, за