– Ну и что же мне делать? – растерянно завертел головой управляющий.

– Думайте сами, что для вас важнее – свобода или место?

– Конечно же, для меня свобода важнее! Но кто мог предположить, что Палашкой заинтересуется полиция? Ведь мы как думали – пропал маленький человек, да и не человек вовсе, а так – девка сенная, кому она нужна, кто про неё спросит?

– Итак, кто вам велел не заявлять в полицию?

– Ну, кто? Людмила Ивановна! – Управляющий говорил, отворотив лицо, точно стыдился запаха изо рта.

– Чем она это объяснила?

– Да тем и объяснила, что не до того полиции сейчас, чтобы ещё какую-то девку искать. Да я особо и не спрашивал – почему? Сказали – не надо в полицию, я и не пошёл… Моё дело меньше малого, что приказали, то и делай!

– А вы что думаете по поводу этой пропажи?

– Да мы люди простые, нам думать в тягость, от дум, как от щекотки, пользы нету! – сказал Уньковский, упираясь ладонями в лавку. – Вы, ваше высокоблагородие, не говорите хозяйке, что это я вам рассказал, а то осерчает и погонит меня в три шеи… Не выдавайте! – просительным тоном, как пономарь, пропел управляющий.

– Ладно! Но у меня к вам есть ещё вопросы, и вы должны на них ответить. В противном случае я не уверен, что смогу удержаться и не нарушить данное вам слово… – Кривая, бесовская, как показалось управляющему, улыбка коснулась губ начальника сыскной, и Уньковский понял, что попал в силки.

– Задавайте! – обречённо мотнул головой Фёдор Васильевич.

– У нас есть свидетель, который видел, как кто-то ночью ходил по салону. Это произошло, когда купец Пядников был ещё жив. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Да! – с готовностью кивнул управляющий. – Это сам купец ночами в салон приходил и бродил среди фигур…

– Зачем?

– Кто его знает? Может, голос его туда звал…

– Какой голос?

– Люди говорят, будто бы иногда из салона голос слышали…

– Ночью?

– Да.

– Так, может быть, это сам Пядников разговаривал?

– Может быть, – согласился управляющий. – Я, признаться, побаиваюсь всего этого, потому меня в салон ночью не заманишь…

– А кто-то туда ходил?

– Да есть тут у нас один, Поликарпом зовут, дворовый человек, вот тот, по слухам, ходил ночью к окнам салона на спор, чтобы послушать голос…

– И что же?

– Говорят, слышал!

– А чей голос, мужской или женский? – понимая особенность момента, тихо спросил фон Шпинне.

– Не знаю.

– Поликарп этот не пропал, как Палашка?

– Нет, здесь он. Я потом, ежели пожелаете, могу вас к нему сводить, он вам всё и расскажет.

– Про голос в салоне мы поговорим, но чуть позже. А пока, Фёдор Васильевич, вот что мне скажите… Очевидец утверждает, что в салоне, кроме Пядникова, была ещё какая-то женщина. Вы что-нибудь слышали про это?

– Слышал, говорили люди. Иван Христофорович, покойный, зазнобу имел и вроде встречался с ней в этом салоне по ночам…

– А почему именно в салоне?

– Даже не знаю, говорить вам или не говорить? – в тревожном сомнении скосил глаза на Фому Фомича управляющий.

– Говорите!

– Слышал я, будто бы она неживая…

– Как это? – Полковник провёл кончиками пальцев по лбу.

– Сказывают, будто бы она – фигура!

– Купец Пядников влюбился в восковую фигуру?

– Да!

– Но это же явное сумасшествие! – воскликнул Фома Фомич, а сам почему-то вспомнил миф о Пигмалионе. Жизнь – очень странная штука.

– Да кто его знает, что это… Однако так говорят… Вот потому он, дескать, и ходил туда по ночам.

– А как же объяснить голос, который некоторые слышали?

– Да это вроде фигура и говорила! – сделал большие глаза управляющий.

– Фигура? – переспросил фон Шпинне и рассмеялся. – Да разве подобное возможно?

– А кто его знает, что возможно, а что нет? – вопросом на вопрос ответил Уньковский.

– Но ведь это мистика! Вы что же часто в своей жизни сталкивались с чем-то необъяснимым?

– Я не сталкивался, – признался управляющий, – а вот другие – да!

– А можно ли им верить?

– Ну, это дело каждого, – ответил Уньковский.

– А вы сами верите в то, что с Пядниковым разговаривала фигура?

– Бывает, верю, а бывает, что и нет! Когда как. – Управляющий задумался и чуть погодя добавил: – Но чаще, конечно, верю!

Глава 35

Раздвоение Коломятова

После разговора с управляющим Фома Фомич направился в сыскную. Пролётку отпустил, а сам решил прогуляться по городу, день, наудачу, выдался замечательный, солнечный и не очень жаркий, дул несильный северо-восточный ветер, сбивая зной и принося прохладу с Уральских гор. По дороге он размышлял над услышанным: о голосе в салоне восковых фигур, о влюблённости купца, потом решил это всё пока отринуть и вернуться к Коломятову.

Придя на улицу Пехотного капитана, первое, что сделал начальник сыскной, – это через дежурного вызвал к себе агента, который первым заявил, что видел станового пристава Коломятова в коридоре возле квартиры Сиволапова. Фома Фомич знал, что начинать распутывать свалявшийся клубок шерсти, который они называют делом Пядникова, надо именно с беседы с этим агентом.

Агент Бобриков уже через несколько минут сидел перед фон Шпинне на свидетельском стуле и разглядывал сбитые носки своих ботинок, точно это было сейчас самым важным для него делом. С виду он казался спокойным, вернее волновался, но не более других агентов, вызванных к начальнику. Фон Шпинне не торопился начинать беседу, он даже не смотрел на подчинённого, занимаясь тем, что перекладывал бумаги. Брал из большой кипы и сортировал: один лист отправлялся в стопку, которая находилась слева, а другой – в стопку справа. После того как прошло минут пять, а может быть и больше, начальник сыскной заговорил.

– Ну, здравствуй, Бобриков, как тебя зовут, напомни! – оторвался он от бумаг.

– Здравствуйте! – вздрогнул от неожиданности агент. – А зовут меня Дмитрием, но можно и просто – Митька…

– Позвал я тебя, Дмитрий, вот по какому поводу… – Начальник сыскной замолчал, раздумывая, как быть с бумагами, затем взял со стола левую стопку и положил её на правую, и всё это водрузил на большую кипу, после чего, облокотившись на стол, уставился на удивлённого агента. – Это ведь ты ездил в Сомовск, когда следил за Сиволаповым?

– Но я ездил туда не один, а с Тимофеем Головнёй, и он был старшим.

– С Головнёй? – Начальник сыскной пристально посмотрел на агента. – А вы с ним, часом, не родственники, что-то обличия у вас похожие? – Надо заметить, что Бобриков даже близко не был похож на Головню.

– Нет! – заулыбался Бобриков. – Мы не родня, я с другим