После отмены карточек в конце сорок седьмого года задышалось легче, появилась даже некоторая возможность отложить деньги на какую-то серьезную покупку, а летом сорок восьмого Станислав влюбился в женщину, с которой случайно познакомился на улице. Тогда он не думал, что встреча выльется во что-то значительное. Но вскоре они начали встречаться, ему нравилось, что она весело смеется над его шутками, а немногим позже он влюбился по-настоящему.

Избранницу Стаса звали Татьяной, она была младше его на пять лет и работала в школе учителем математики. В свободное время они много общались, девушка рассказывала о своих успехах, а однажды не без гордости поделилась новостью о том, что ее хотят поставить завучем по учебной работе, а следовательно, зарплата при этом будет несколько выше. Про свои прежние отношения Татьяна не рассказывала, лишь как-то обмолвилась о том, что прежде она встречалась с коллегой, но их отношения себя изжили и сейчас они просто хорошие знакомые.

Планов на дальнейшее совместное проживание они пока не строили, но Станислав не единожды заводил разговор о том, что хотел бы узаконить их отношения. По какой-то причине Татьяна переводила его слова в шутку, что невероятно коробило Станислава.

Однажды в конце рабочей недели, купив на базаре свежую говядину и приготовив сочное рагу с овощами, Станислав пригласил к себе Татьяну, которая с радостью приняла его предложение. После двух бокалов выпитого вина, уже сомлевшие, они завели разговор о войне, и Татьяна настояла на том, чтобы Стас рассказал, как именно он получил свое ранение.

— Мне трудно об этом вспоминать, — отвел Станислав повлажневшие глаза, — но если ты настаиваешь…

Подробно, не упуская малейших деталей, Селуянов принялся рассказывать о том, как он в составе противотанкового взвода героически отражал атаку немцев, усиленную десятком средних и легких танков.

— Не всякая пуля пробивает танк, желательно его подпустить поближе и бить наверняка: по смотровым щелям, гусеницам, в бок башни, где броня потоньше, — продолжал он увлеченно свой рассказ, заметно волнуясь. — А от лобовой стороны башни, если танк находится на значительном расстоянии, бронебойно-зажигательные пули отскакивают, как орехи. Нашему расчету удалось подбить два средних танка и один легкий. Но неожиданно из-за дыма прямо на нас выкатился тяжелый танк «тигр» с усиленной броней, невесть откуда взявшийся. Приблизившись, он легко расстрелял из мортирки весь взвод дымовыми и осколочными гранатами. Остался только наш противотанковый расчет, и мы решили подпустить «тигр» на расстояние ста метров, чтобы уничтожить его наверняка, но неожиданно осколками снаряда, разорвавшегося неподалеку, убило моего второго номера, а само противотанковое ружье разлетелось на куски: ствол в одну сторону, сошки — в другую. Мне ничего не оставалось делать, как со связкой гранат ползти по направлению к грохочущей махине с черным крестом на броне, стараясь зайти сбоку. Я затаился. Когда танк поравнялся со мной, я бросил в гусеницы гранату, но, прежде чем башню заклинило, она успела повернуться и пальнуть в мою сторону. Осколочный снаряд разорвался за моей спиной, после чего я почувствовал сильнейшую боль и потерял сознание.

Подробнейший рассказ Станислава показался Татьяне удивительно знакомым, будто не так давно она читала нечто подобное. Вернувшись домой, она покопалась в книжном шкафу и отыскала журнал «Знамя» за сорок четвертый год, где была опубликована военная повесть «Волоколамское шоссе». На одной из страниц повести почти слово в слово повторялся рассказ Станислава…

«Ну и дела! Выходит, что Стас мне все соврал про свое ранение», — уколола ее неприятная догадка. Когда они встретились в следующий раз, девушка, неотрывно глядя в его глаза, укорила:

— Ты ведь не был на войне…

Фраза прозвучала как утверждение. Татьяна в упор смотрела на Стаса, наблюдая, как меняется цвет его лица — от белого, словно мел, до красного. В глазах девушки полыхало презрение.

Селуянов вдохнул раскалившийся воздух, в груди медленно растеклась термитная смесь. Собрав остатки самообладания, Селуянов сумел изобразить на лице ироническую улыбку и мягко возразил:

— Ты ошибаешься, я был на войне. А где тогда, по-твоему, я мог быть ранен? Или ты думаешь, что меня кто-то разбитой бутылкой в пьяной драке порезал?

Но Татьяна не стала выслушивать его объяснения. Развернулась и устремилась в обратном направлении, навсегда вычеркнув Станислава Селуянова из числа своих знакомых…

Мучился Станислав долго. Татьяна вошла в его жизнь, да так и осталась в воспоминаниях о ней, какой он увидел ее впервые: в темно-синей шляпке, дорогом двубортном пальто и в сапогах. Расставание оказалось неожиданно болезненным. Его состояние было сродни тому, какое испытывает узник после страшных пыток: искалеченного и обессиленного притащили из допросной и бросили на сырой бетонный пол в камеру, пообещав, что на следующий день пытки будут еще более изощренными. После этой словесной резни следовало склеить расколовшееся сердце и залатать издырявленную душу.

Сначала была Анастасия, теперь вот Татьяна… И каждая из них принесла ему сильные страдания. Смиряться с болью не хотелось. Единственное средство, чтобы от нее исцелиться, так это избавиться от мучительницы. Стас даже удивился, как легко к нему пришла жуткая мысль и как быстро он с ней свыкся. Теперь она не отпускала его ни на минуту. Именно в этот час он решил, что будет мстить всему бабьему племени, насколько это возможно, за свои неимоверные страдания…

Поквитаться с Татьяной не получилось. Тщательно готовился, долго ее выслеживал, в какой-то момент оказался с ней даже на расстоянии вытянутой руки, — казалось бы, протяни руки и делай с ней, что хочешь, но для решительного шага у него просто в тот раз не хватило духу. А вот с новой знакомой Ксенией (свести знакомство с женщиной не составляло для Станислава никакого труда) все получилось так, как и планировалось…

Селуянов умел выглядеть интеллигентным человеком, быть добрым, обходительным и приятным собеседником, что, несомненно, побуждало к нему интерес со стороны женщин. Даже хромота и трость придавали ему некий шарм, нравящийся многим женщинам, в большинстве своем одиноким.

С Ксенией Коковцевой Станислав познакомился в начале октября. Она немного походила на Татьяну, даже ее голос — звонкий и веселый — был схож с Татьяниным. Ксения была одинока и после завязавшегося знакомства согласилась его продолжить и встретиться с Селуяновым еще раз. Для нее это было событие, что было видно по ее нарядной одежде: продуманна была каждая мелочь, даже шарфик завязан необычно и очень изящно. Они долго гуляли в парке Сокольники, потом пошли к прудам по узкому Майскому проспекту, в некоторых местах которого