— Испугался, — едва ли не шепотом произнес Модест Филиппович. Слова, прозвучавшие приглушенно, лицо, будто бы скривившееся от боли, могли свидетельствовать о том, что он говорил правду.

— А в милицию почему не позвонили?

— Так говорю же, испугался… Боялся, что на меня подумают, будто это я Марину придушил.

— Придушил? — прищурилась следователь лейтенант Кац. — А откуда вы знаете, что Болдыреву задушили? — задала она вопрос, на который Пятизадов, как рассчитывала Зинаида Борисовна, затруднится ответить или сморозит какую-нибудь изобличающую его глупость. Однако ее надежды не оправдались.

— Так я же видел у нее на шее… это… полосу красную. Она же явно от удавки была. Потому и понял, что Марину убили… — вполне резонно ответил Модест Филиппович.

— Кого-нибудь видели в подъезде или около дома, когда выходили от Болдыревой? — спросил из своего угла майор Щелкунов и услышал то, что готов был услышать:

— Нет, не видел. Да и не выходил я, а выбегал, ничего вокруг не видя, — развел руками Модест Филиппович. — Я тогда мало что соображал… Пройти всю войну, чтобы уже потом сесть в тюрьму за чье-то преступление, было бы большой несправедливостью. В себя я пришел, когда на полкилометра, наверное, от ее дома отбежал.

Пятизадов замолчал и повесил голову. Почему-то ему хотелось верить…

* * *

— Ну, что думаешь о том, что услышала? — спросил Зинаиду Кац начальник отдела по борьбе с бандитизмом городского управления МВД, когда охрана увела подозреваемого.

— Не знаю, — пожала плечами Зинаида. — Вроде искренен. И мотив убийства неясен. Может, правду говорит, что не он убивал…

— А может, у него с Болдыревой были какие-то особые отношения? К примеру, любовь у них была или еще нечто похожее. Словом, встречались они… Потом она дала ему от ворот поворот по неясным для него причинам. С женщинами подобное случается. Надоел он ей или разлюбила… Вот Пятизадов и явился к ней, чтобы выяснить причины ее охлаждения к нему… Болдырева ему что-то такое резкое ответила, на что тот оскорбился, крепко завелся, затем пришел в ярость: как так, она с ним не хочет быть дальше? Ведь все же хорошо было! Ну и накинул ей на шею удавочку, которую загодя припас. Поскольку держал в мыслях неблагоприятный для себя исход их разговора. Чем тебе не мотив? — посмотрел на Зинаиду Виталий Викторович.

— Если учитывать этот мотив, то вроде бы все сходится…

— Но ведь этот Пятизадов не хромает и с палочкой не ходит…

— Так что это не наш душитель? — приподняла в удивлении брови следователь Кац.

— Вопросы остаются. До этого случая душитель дома своих жертв не убивал, — заметил майор Щелкунов.

— Значит, все-таки не наш? — уже с иной вопросительной интонацией повторила Зинаида Борисовна.

— Возможно, и не наш, — отозвался майор Щелкунов.

— Или, когда надо навести тень на плетень, он хромает, а когда не нужно, то не хромает, — заметила Зинаида Кац.

— Так тоже может быть, — согласился Виталий Викторович.

— Так он убил или не он? — задалась главным на данный момент вопросом лейтенант Кац.

— Будем выяснять, — ответил майор Щелкунов и мягко положил руку на плечо девушки: — Главное — без скоропалительных решений…

Глава 13. Сомнения майора Щелкунова

Модест Филиппович работал заместителем начальника сборочного цеха конвейеров завода «Серп и Молот». У руководителей предприятия он числился на хорошем счету, имел репутацию профессионала, и таким человеком дорожили. Был в его биографии эпизод, когда он хотел перейти на военный завод № 708, созданный на базе эвакуированного в 1941 году из Ленинграда филиала завода № 379 Наркомата авиационной промышленности СССР. Но начальство отыскало подходящие слова, чтобы он пересмотрел свое решение и остался. Поговаривали, что его планировали поставить начальником производственно-диспетчерского отдела, где куда больше заработная плата и высокие премии. Однако в силу каких-то причин с назначением не торопились.

Как выяснилось, заводского пропуска Пятизадов не терял. Так что его слова о том, что его рабочий пропуск мог проваляться месяц в квартире Болдыревой, не имели никакого реального подтверждения. Иначе бы на завод, который по-прежнему считался режимным, Модест Филиппович не сумел бы попасть. В случае отсутствия основного пропуска ему выдали бы временное удостоверение. Отсюда следовало, что Модест Филиппович явно был у Марины Валерьевны в вечер убийства и именно тогда впопыхах и выронил пропуск. Такое вполне могло произойти. Только вот убивал ли он Болдыреву? Возможно, что он говорит правду: приходил к Болдыревой просто занять денег, вошел в квартиру, поскольку дверь не была заперта, увидел труп, испугался и убежал?

Чтобы определиться с положением Модеста Пятизадова, кто он: обвиняемый, подозреваемый или просто свидетель, надлежало побольше о нем разузнать. Этим и занялся старший оперуполномоченный капитан Рожнов.

На заводе Модеста Филипповича считали примерным семьянином, воспитывающим троих детей: двух мальчиков и девочку. Соседи по дому сообщили, что семья у Пятизадова большая, денег в семье постоянно не хватает, и он частенько обивает пороги знакомых, занимая деньжат до получки. Мотивов убить Марину Болдыреву у Пятизадова нет никаких. Так что предположение о том, что Модест Филиппович состоял в интимных отношениях с Мариной Болдыревой, а потом она его бросила, а он пришел к ней разбираться и в припадке ярости задушил ее, отпадало. А вот возможность убить ее, увы, имелась. К тому же именно он был рядом с телом убитой в часы удушения жертвы.

— И чего ты тянешь с этим делом? — спрашивал начальник уголовного розыска города подполковник Фризин всякий раз, когда встречал Виталия Викторовича в коридоре. — Все же ясно…

— Не все, нужно кое-что перепроверить, — продолжал стоять на своем майор Щелкунов и старался поскорее скрыться с глаз своего непосредственного начальника.

Кажется, в причастности Модеста Пятизадова к убийству сомневался лишь он один, поскольку даже следователь Зинаида Кац готова была немедленно возбудить уголовное дело и передать его в суд.

— В суде разберутся, что к чему, — произносила она уверенно. — А мы свое дело сделали хорошо, не так ли? Собрали все доказательства, составили материалы для судебного разбирательства. У нас имеются непоколебимые улики, подтверждающие вину подозреваемого, так чего же тогда затягивать?

В то время как Виталий Викторович продолжал пребывать в сомнениях, а его непосредственное начальство в лице руководителя угро подполковника Фризина требовало скорейшего завершения дела и передачи его в суд, зловещий хромой наметил себе очередную