— А что у вас с ногой? Вас ранило на фронте? — участливо поинтересовалась Марина и получила исчерпывающий и по-военному четкий ответ:

— Так точно. Меня ранило осколком от снаряда пятидесятимиллиметровой противотанковой пушки, когда мы освобождали город Смоленск. С тех пор и хромаю. Хотя могло быть куда хуже…

Когда пришла пора расставаться, Станислав Егорович, по-мальчишески потупив взор, робко произнес:

— Как вы смотрите на то, чтобы нам увидеться завтра. Скажем, в половине шестого вечера у кинотеатра «Вузовец» на Бутлерова. Я куплю билеты…

Марина Болдырева не переносила нахалов и терпеть не могла самоуверенных наглецов. И потому ей весьма импонировала почти ребячья нерешительность ее нового знакомого. Определенно такому мужчине можно доверять: он не станет напиваться до свинячьего состояния, не будет употреблять в разговорной речи матерные слова и не поднимет руку на женщину. Поэтому, подумав всего-то секунду, она с готовностью ответила:

— Ничего не имею против.

— Тогда до завтра? — с некоторой долей вопросительной интонации произнес Станислав Егорович.

— До завтра, — утвердительно ответила Марина Валерьевна.

* * *

Марина пришла ровно в половине шестого. Станислав Егорович был уже у дверей старого кинотеатра, некогда известного как театр «Мулен Руж». Когда-то в нем игрались антрепризы и репертуарные спектакли, выступали местные циркачи и заезжие певцы и певички — «проездом из Парижу». Кинематографическая история театра началась еще задолго до революции, и кинотеатр, сменив несколько названий, остановился на названии «Вузовец». Возможно, потому, что находился близ Государственного финансово-экономического института имени В. В. Куйбышева.

В этот день показывали приключенческий фильм «Пятнадцатилетний капитан» с совсем еще юным Всеволодом Ларионовым в главной роли. После фильма они немного погуляли по близлежащему саду «Эрмитаж», поделились впечатлениями о фильме, который обоим понравился, и Станислав Егорович проводил Марину домой, условившись встретиться через день вновь.

В следующее воскресенье Марина Валерьевна после недолгих внутренних колебаний пригласила своего ухажера домой. «Ну и что с того, что он хромой, — рассуждала молодая женщина. — Главное, чтобы человек был хороший. А Станислав Егорович очень хороший. А как он интересно рассказывает, а сколько в нем такта. Ни разу не позволил себе ничего лишнего, ни в поведении, ни в словах…»

В тот солнечный воскресный день ее видели живой в последний раз: она покупала в продуктовом магазине недалеко от дома водку, хлеб и колбасу. Именно поэтому позже, когда все случилось и было заведено уголовное дело, вывод напросился сам собой: Марина Болдырева, несомненно, кого-то ожидала в гости…

Станислав Егорович пришел с цветами и бутылкой марочного вина. Поужинали, выпили, легли на диван. Но, вместо того чтобы приступить к бережным любовным прикосновениям, аккуратно снимая с Марины одежду, ухажер, назвавший себя Станиславом Егоровичем, достал из кармана брюк посеревший кусок бельевой веревки и накинул его на шею ничего не подозревающей женщины. Скалясь то ли от ярости, то ли от наслаждения, пронизывающей его изувеченное тело, он затягивал узел на шее женщины все туже и туже. Последнее, что видела в своей жизни Марина Болдырева, это какие-то неясные блики на потолке…

Убийца вырвал из ушей жертвы ажурные серебряные сережки тонкой работы, снял с шеи гранатовые бусы и ушел, никем не замеченный, поскольку поквартирный опрос соседей в доме после приезда на место убийства милиционеров абсолютно ничего не выявил. А тело Марины Валерьевны обнаружила пожилая соседка. Она возвращалась домой из гостей и увидела, что дверь в квартиру Болдыревой приоткрыта. Соседка осторожно вошла в коридор и позвала:

— Марина! Ты дома?

На ее оклик никто не отозвался. Тогда соседка шире открыла дверь и вошла в коридор, вновь позвала соседку — и опять тишина. Тихонько ступая по паркету, она прошла в комнату и увидела ноги в дорогущих фильдеперсовых чулках. Она сделала еще шаг, и ее взору предстала ужасающая картина: Марина Болдырева лежала на полу мертвой, ее голова была неестественно вывернута набок, а на шее виднелась красная узкая борозда.

В какой-то момент пожилая женщина захотела закричать от увиденной жути, но голос пропал, а когда самообладание понемногу вернулось, она зажала рот ладонью и тихо попятилась к выходу. Окончательно пенсионерка пришла в себя не сразу. Присев на стул и заперев за собой дверь, молча осмысливала увиденное. Потом подошла к телефону, стоявшему на тумбочке, набрала номер телефона милиции и сбивчивым голосом сообщила о случившейся трагедии дежурному.

Через полчаса в квартиру Болдыревой заявилась следственно-оперативная группа из городского управления МВД во главе с начальником отдела по борьбе с бандитизмом и дезертирством майором Щелкуновым (теперь всякие удушения в городе не проходили мимо внимания Виталия Викторовича, а тут удушение бельевой веревкой). Вместе с ним прибыли старший оперуполномоченный отдела капитан Валентин Николаевич Рожнов, судмедэксперт Малаев, криминалист Булич и лейтенант Зинаида Борисовна Кац в качестве следователя.

На первый взгляд случившееся удушение очень походило на первые три преступления, два из которых были совершены в городском поселке Караваево и третье — в Ленинском саду в самом центре города.

Когда майор Щелкунов вошел в квартиру Болдыревой, то увидел в центре комнаты стол. На нем стояла наполовину опорожненная бутылка водки, полбутылки марочного вина; сковородка с остатками жареной картошки, несколько кружочков колбасы и куски нарезанного хлеба. В небольшой синей вазочке лежала горсть карамельных конфет и несколько овсяных печений. В двух шагах от стола покоилось тело хозяйки, очевидно, в предсмертных судорогах сползшее с дивана. Женщина, скорее всего, была одета в свое лучшее платье, поскольку вряд ли ходят дома в кашемировых платьях ярких расцветок. А уж чулки из тонкой трикотажной ткани, стоившие на черном рынке (да еще не всегда и бывают) умопомрачительных денег, надевают вообще в исключительных случаях. А точнее — когда хотят произвести на мужчину самое благоприятное впечатление. Глаза жертвы были полуоткрыты, рот также наполовину открыт, будто хозяйка намеревалась что-то сказать, да так и застыла, не издав ни звука. На шее краснела так называемая странгуляционная полоса, указывающая на то, что в квартире произошло удушение.

— А это что такое? — Капитан Рожнов нагнулся и поднял с пола заводской пропуск. Он лежал возле ножки стола и был почти незаметен.

— Молодец! — похвалил подчиненного и друга майор Щелкунов. — Я же говорил, что преступник обязательно совершит какую-нибудь роковую ошибку, почувствовав свою безнаказанность. Вот и совершил…

— Может, настоящий преступник, убив женщину, просто подкинул чужой пропуск? — сделал предположение Валентин Рожнов. — Такое ведь тоже случается.

— Вполне возможно, —