Голова затуманилась, нахлынули океанской волной воспоминания.

Рвы с телами. Стук пулемета. Стук кастета о черепа и специфический треск перерезаемого горла. Тяжело это было поначалу выносить. Но потом был совет уставшему от расстрелов и на грани сумасшествия бойцу вспомогательной полиции от его старшего товарища:

«А ты хлебни пару глотков человеческой крови. Все переживания сразу как рукой снимет».

Этот рецепт уже давно ходил среди полицаев. И действовал, как уверяли испытатели, без осечек.

Так Дольщик, а тогда полицай с псевдонимом Сапсан, и сделал. И что-то сдвинулось. Он не просто перестал бояться крови, но и стал стремиться к ней. Страдания и унижения окружающих всегда ему нравились, с далекого детства. Но теперь они стали насущной потребностью.

Немцы-кураторы смотрели на него с одобрением. Им нужны были такие — кровавые звери волчьей породы, готовые задрать хоть отца, хоть мать. Хоть кого. И к тому же отлично дрессированные, знающие, что приказ — это свято. Поскольку за его нарушение задерут уже тебя.

Забинтовав руку, Дольщик решил отложить работу и потихоньку двигать домой. И тут послышался настойчивый стук.

Он вздрогнул, и холодная волна пробежала по телу. Вечерний стук — это то, что пугает любого человека, занимающегося подпольной работой, как неожиданный выстрел, какие бы стальные канаты ни были у него вместо нервов. Хотя есть, конечно, люди эмоционально совсем тупые, не знающие, что такое страх и сомнения. Но такие долго не живут.

— Кого там черт несет? — воскликнул Дольщик.

На всякий случай пошарил под столом, нащупал прилаженный к его крышке снизу драгоценный и любимый, как старая добрая скрипка у скрипача, кастет.

Дверь была не заперта. Ее толкнули достаточно бесцеремонно, так что она ударилась о стенку.

— Добрый тебе вечер! — На пороге возник мужчина — в добротном дорогом пальто, но весь какой-то неотесанный.

— Ты кто? — вопросительно уставился на него Дольщик.

Он тут же вспомнил, где видел этого человека. Черт, ведь это он присматривался к нему издалека. А потом исчез в трамвае.

Что это? Провокация? Пришли брать? Вряд ли. Так не берут. Уже давно ввалились бы «товарищи» с наганами наперевес да уложили бы лицом на влажные доски. Тут что-то другое. Возможно, не менее опасное. Но другое.

— Не узнаешь? — удивился мужчина.

— Не узнаю, — буркнул Дольщик, не поднимаясь из-за стола. Рука была готова в любой момент выхватить спрятанный кастет и треснуть гостя так, что даже стрелять не понадобится — будет готов к утилизации.

— Казимирушка, это же ты! Не узнаешь? Забыл дядю Серафима? Ну ты что, не родной, что ли? Обними дядю. — Гость распахнул широкие объятия.

Дольщик перевел дыхание. Сердце бешено колотилось, а в голове стоял плотный туман. Оно и неудивительно — не каждый день его называют старым, давно забытым и списанным именем. Тем, с которым он рос. С которым уходил в ссылку. А потом на войну.

— Не припомню, — попытался упираться он.

— Казимир. Мы же с тобой Верхнеглавские! Только не говори, что я спутал.

Мысли, мечущиеся в голове Дольщика, наконец приобрели нужное направление движения. Радовало, что худшего не произошло — это не происки контрразведки. Но и хорошего тоже мало. Сбылся страх любого нелегала — настигло прошлое, когда его знали кем-то другим.

— Ты же наш! Верхнеглавский, — не унимался гость, играя фальшивую радость.

— А не перепутал? — больше для порядка спросил Дольщик.

— Ох, ты всегда затейником был… Я тебя случайно увидел. Сначала глазам не поверил, думал — ошибся, все же больше десяти лет прошло. Но внешность-то меняется, а походочка… Походочка с тобой навсегда. Ты с детства как бычок ходишь. Переваливаешься. И все время взбрыкнуть готов. — Родственник довольно расхохотался.

«Чтоб тебя твои бычки колхозные в дерьмо втоптали!» — выругался про себя Дольщик.

Вспомнил он дядю Серафима. Точнее, двоюродного дядю. Редкий хват, хитрец и прохвост. И прилипчивый — страсть, особенно когда ему что-то надо. А ему от всех всегда что-то надо было. Родня его не любила. Он тоже никого не любил, но лез со своей фальшивой любовью ко всем.

— Когда это было, — буркнул Дольщик.

— А может, ты того, племянничек… Ты же тогда, в боях, пропал — ни вестей о тебе, ни слуху. Думали, все с тобой. Ты же жив-здоров. Только родню знать не хочешь. А может, есть что утаивать? Ну тогда я пойду. — В голосе гостя послышалась некая угроза и пугающее обещание.

Куда он пойдет? Да может куда угодно — хоть в дом колхозника или в гостиницу — где он там остановился. А может в милицию. Или сразу в МГБ. Мол, родственник пропавшим без вести был, вдруг нашелся, но родню знать не хочет и на свое имя не откликается. Ну как такого не проверить?

— Хочу я знать родню. Хочу. Располагайся, — пригласил Дольщик.

Гость с готовностью плюхнулся на стул. И будто вентиль открутили. Новости обо всем, что произошло с семьей Верхнеглавских за последние десять лет, хлынули потоком. И заткнуть этот фонтан теперь не было никакой возможности.

Дольщик старательно пропускал этот треп мимо ушей. По большому счету на всю родню ему давно плевать. Не осталось к ней добрых чувств — все чувства выжжены службой во вспомогательной полиции. Там, где был лишь приказ, и не важно, хоть отца с матерью, хоть брата жечь. Все ради высшей необходимости, которая отвергает человеческие чувства и эмоции. И это с ним осталось навсегда.

Ну а родственничек этот… Что ж, первоначальное ошеломление от встречи с ним прошло. И Дольщик успокоился. Туман, который все чаще накатывал на его сознание, делая предметы и события неясными и обтекаемыми, как сейчас, с приходом этого гостя, что хуже татарина, отступил.

Теперь он был способен ясно и четко осознать ситуацию. И пора было принимать решение.

Он хлопнул ладонью по столу:

— Чего мы как чужие, сидим в этой халупе? Пойдем ко мне. Встречу смажем как положено.

— Дело говоришь, — обрадовался родственник.

Дольщик натянул пальто. Пропустил вперед гостя. Запер на замок дверь. Проверил массивный навесной замок на складе. И они двинули вдоль прудов, туда, где неслись машины и звенел трамвай.

— А Шурик на Машке так и не женился. Она обиделась и в город подалась, — трындел родственник.

Дольщик поддакивал, кивал. Восхищался, ужасался. В общем, поддерживал разговор как мог.

— Далеко еще? — вдруг подозрительно осведомился родственничек.

— Да вон, сейчас через дорогу перейдем. Там у меня каморка. А рядом магазинчик, там ночью у сторожа чекушку можно прикупить.

— Задорого?

— Да я заплачу.

Услышав это, родственник расплылся в довольной улыбке. Кто-то заплатит за него