– Вы мать Маркова Максима? – спросил у меня незнакомый мужской голос.

– В лагере произошёл несчастный случай, – не дожидаясь ответа, продолжил говоривший. – Ваш сын получил травму, открытый перелом правой ноги. Ребенок госпитализирован в больницу города Перово. Перелом со смещением, требуется операция. Вы обязаны срочно приехать, дать на нее согласие. Поторопитесь, пожалуйста.

Пару секунд я смотрела на телефон с отключившимся вызовом, потом поднявшись из-за стола, и, стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла: – Вынуждена извиниться, я не смогу сопроводить господина Эдера. Мне сейчас сообщили, что мой сын сломал ногу.. И мне нужно к нему. П..приношу свои извинения.

Подхватив сумку, ринулась к выходу.

– Ульяна, подожди! Как ты в таком состоянии за руль. Пусть тебя отвезет мой муж. Я ему позвоню, он будет тут буквально через десять минут, – попыталась остановить меня Давиденко, видимо, испугавшись выражения моего лица.

Еще чего – десять минут ждать. Да я за эти десять минут …до канадской границы, вернее до выезда из города, успею доехать.

Мне казалось безумием промедлить, хотя бы пару минут. Только вперед, не останавливаясь, в названный мне город Перово.

Не произнеся ни слова, я лишь, невежливо, непростительно невежливо, даже для такой ситуации, отмахнулась от Давиденко, и, опасаясь, что она станет настаивать, напросится в сопровождающие, выбежала из кабинета.

***

Маргарита Степановна Храпова пятнадцать лет назад вышла на заслуженную пенсию, забыв как дурной сон свою нудную работу кадрового сотрудника, и с восторгом окунулась в общественную жизнь, назначив саму себя старшей по дому, в котором проживала без малого тридцать лет.

Храпова была женщиной одинокой, бездетной, а потому располагала безлимитным свободным временем.

Новая, пенсионная жизнь оказалась куда увлекательнее прежней, давала кое-какой доход, почет, а самое главное власть в, отдельно взятой, панельной многоэтажке.

Гордо назвав себя управдомом, Маргарита Степановна, для начала, прикинув конъюнктуру рынка, сменила управляющую компанию, получив за свое содействие неплохой единовременный транш и существенную прибавку к пенсии в виде ежемесячных выплат.

Потом Храпова принялась за «дрессировку» жильцов, установив правила парковки во дворе дома, выживая неугодных автовладельцев за пределы территории двора. Постоянными скандалами, сопровождавшимися вызовами полиции, Маргарита Степановна добилась того, что в конфронтацию с ней боялись вступать даже мужчины. При виде управдомши они, не взирая на чины, возраст и комплекцию, подобострастно здоровались и безропотно сдавали деньги на очередное улучшение подъездов.

Положа руку на сердце, королевство, в виде семиподъездной девятиэтажки, было Храповой маловато. Она с завистью поглядывала на соседние дома, с восемнадцатью и шестнадцатью подъездами. Одно время Маргарита Степановна подумывала о переезде в эти дома, а потом, поразмыслив, решила довольствоваться синицей в руках.

Из окна своей квартиры на пятом этаже Храпова ежедневно мониторила обстановку во дворе дома, а недавно взяла себе за правило, обходить подъезды. Доезжала на лифте до девятого этажа, а потом спускалась на первый, но уже пешком, внимательно приглядываясь, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающей обстановке.

В сегодняшнее воскресное утро, Храпова, с огромным разочарованием, созерцала из своего привычного наблюдательного пункта опустевший двор. Ни детских криков, ни скрипа качелей. Лето, выходной, жара. Скучно. И к дворнику не прицепишься. Он, бедолага, еще с пяти утра споро убрал территорию, покосил траву, вытряхнул мусорные баки и был таков. В доме так пусто, что на парковке осталось всего десять машин. Правда, еще час назад их было одиннадцать, пока Ульянка из седьмого подъезда, не укатила на своей огромной машине в неизвестном направлении.

Приметная женщина эта Ульяна, яркая. Всего-то пару месяцев как живет в доме, а место на парковке себе выбила. Надо заметить, безо всякого скандала, очень мирно, но напористо. На законы ссылалась, на равенства и права жильцов дома. Храповой, тогда, пришлось уступить, выдав, вернее, продав Ульяне, ключи от шлагбаума.

Маргарита Степановна сочла это личным унижением, затаила злобу, готовилась при удобном случае отомстить соседке.

«Ну да ничего, – успокаивала саму себя Храпова, поджав губы, недобрым взглядом ежедневно провожая автомобиль Ульяны, выезжающий с парковки, – разъясним мы, на какие шиши, эта фифа живет, да с кем спит. Не такие, у меня, по струнке ходили».

Сегодня, в надежде хоть на какое-нибудь происшествие, за каковое сойдет и оставленный на лестничной площадке детский велосипед, Храпова решила выйти на свой ежедневный рейд. Приоделась, выбрав, по сегодняшней жарюке, новый ситцевый халат, положила в карман телефон, прихватила со стола очки «для близи».

Очки были старые, с потертыми линзами и оторванной дужкой. Расставаться с вещами, еще вполне пригодными, Храпова не любила, а потому линзы непрестанно протирала фланелевой тряпочкой, а вместо дужки приспособила кусочек бельевой резинки, сделав из нее петельку. Петелька заправлялась за ухо, от чего очки слегка перекашивались.

В подъездах, как и во дворе, было тихо, жарко и чисто.

Пройдя без какого-либо результата шесть подъездов, Храпова начала инспекцию седьмого, скорее для проформы, чем в надежде на какое-нибудь развлечение.

На площадке третьего этажа, тонкий слух Маргариты Степановны уловил неясное шевеление из квартиры под номером 225, принадлежащей той самой Ульянке, недавно, укатившей невесть куда.

На цыпочках, почти не дыша, Храпова ринулась к подъездному окну и удостоверилась, что огромный автомобиль Ульяны на парковке двора не появился.

Тут же управдомша вспомнила, что сын соседки из 225 квартиры находится сейчас в летнем лагере. Маргарита Степановна знала об этом абсолютно точно, разветвленная агентурная сеть дома вела пристальное наблюдение за Ульяной и докладывала о малейших изменениях ее жизни.

А это значит…, это значит, что в квартире сейчас находится тот самый любовник Ульянки, который спонсирующий ее безбедную жизнь, но остается неуловимым.

«Женатый, небось», – хищно подумала Храпова, предвкушая скандал, сплетни и опознание придуманного ею любовника.

Все так же, на цыпочках, вроде бы не издавая громких звуков, Маргарита Степановна приблизилась к двери под номером 225, наклонила голову, прислушалась.

Из квартиры доносился явный шум шагов, звуки, похожие на перестановку мебели, какое-то невнятное бормотание.

От нетерпения, не зная как поступить в столь пикантной, но, несомненно увлекательной ситуации, Храпова переминаясь с ноги на ногу, едва не легла ухом на дверь.

Надо бы, дождаться пока Ульянкин любовничек сам из квартиры выйдет, и его, тепленького, враз, и сфотографировать. Но ведь непонятно, насколько долго придется нести вахту под дверью. Час. Два. В то и все три. Она, Храпова, столько не выдержит.

Чуть поразмыслив, Маргарита Степановна, напустила на себя самый суровый вид, сдвинула кустистые брови и забарабанила в дверь 225 квартиры.

– Откройте немедленно. Это управдом! – крикнула она и застучалас с удвоенной силой.

За производимым шумом