— Ведь поместье вам переходит теперь, Александра Ильинична? Других наследников у моего шурина, должно быть, нет. — Он произнес это негромко, но все моментально повернули головы к девушке.

На лице у нее таяла неуверенная улыбка, глаза застыли. Она подняла голову и, глядя в глаза Петру Михайловичу, произнесла:

— А вы, сударь, рассчитывали на наследство? Вполне возможно, что дядюшка вас тоже не забыл в завещании. И если у меня приданое есть и без дядюшкиных капиталов, то у вас, насколько я понимаю, за душой ни гроша. По родственникам побираетесь?

— Саша! — ахнула Машенька и бросила смущенный взгляд на мать.

Но Варвара Степановна кивнула:

— Все правильно, моя милая, — ласково произнесла она, обращаясь к Сашеньке. — Порой нам, женщинам, приходится самим защищать себя.

— Да, да, — уныло произнес пьяница. — Попрекайте несчастного человека бедностью. Вам, конечно, не нужны деньги. Зато нужно то, что за деньги не купить — любовь. Евгений не смог оценить «души прекрасные порывы». А так, глядишь, вам почти 17 лет, опекуна уже назначать не будут, а с попечителем авось договориться можно будет и на немца.

Инженер повернул голову к Сашеньке:

— Александра Ильинична, если вы позволите, теперь я выброшу это ничтожество из-за стола. — Он говорил очень спокойно и негромко, но по сильному акценту чувствовалось, что молодой человек с трудом сдерживается.

Но Сашенька коротко мотнула головой и несмело произнесла:

— Петр Михайлович, извольте покинуть наше общество. Афанасий Ерофеевич, — она повернулась к двери, где неслышно возник пожилой управляющий, — как только погода позволит, заложите сани для господина Сверчкова. Он нас покидает.

— Это невозможно, Сашенька, — тихо, но весомо произнесла Варвара Степановна. — Никто не может покинуть усадьбу до приезда урядника. Не забывайте, господа, что среди нас убийца.

В наступившей тишине лишь слышалось потрескивание поленьев в камине.

— Глупости какие! — воскликнула Наталья Андреевна. — Может, его кто-то из дворни убил. А вы смеете на почтенных людей указывать, как на воров и убийц! Давайте тогда искать кольцо! Изволите обыскать меня?

Ее голос сорвался, она закрыла лицо руками, пытаясь совладать с собой. Варвара Степановна с сочувствием произнесла:

— Господа, я позволю себе высказать некоторые мысли, которые, надеюсь, мы сможем обсудить спокойно и без взаимных обвинений. Насколько я понимаю, чтобы взять такой грех на душу — я имею в виду убийство, — нужна серьезная причина. И мы должны задаться вопросом, у кого из присутствующих такая причина была. Давайте попробуем разобраться до приезда урядника.

Все настороженно молчали. Варвара Степановна продолжила:

— Начнем тогда с меня. Евгений Алексеевич был так любезен, что пригласил нашу семью провести с ним Рождество. А заодно сопроводить племянницу. Сам он, по причине разыгравшейся подагры, приехать за Сашенькой не мог. Причины убить его у меня не было. Вы можете меня обвинить в краже кольца — это все-таки бесценный предмет. Но тут могу только поклясться здоровьем моих троих детей, что я не брала кольцо. Однако я знаю, что одному из присутствующих точно известно, что произошло в коллекционной комнате.

— И кому же это, позвольте спросить?! — с иронией воскликнул Петр Михайлович.

— Думаю, это скоро станет известно. Я сейчас задам вопрос, который может показаться неприличным. Евгений Алексеевич был убит предположительно поздним вечером или ранней ночью. Нам всем придется ответить на вопрос, где мы были и что делали в это время. И кто последним разговаривал с ним. — Она вздохнула. — И я опять начну с себя. Горничную я не звала, переоделась сама. Прежде чем лечь спать, читала. Потом уснула, меня разбудил крик девицы, которая нашла хозяина мертвым. Так что возможность выйти из комнаты, лишить жизни гостеприимного хозяина и вернуться незамеченной у меня была. А у вас, господа?

Она внимательно оглядела присутствующих. Шумно вздохнув, господин Потапов буркнул:

— И у меня была такая возможность. Я разволновался из-за этой кражи и нелепого обвинения. Потому долго не мог уснуть. Потребовал у Прошки-лакея лесных орехов и рюмку настойки на тополиных почках. Лег спать. Утром меня разбудил Прохор. Но надо ли упоминать, что я Евгения не убивал.

— Как вы думаете, сможет ли урядник найти причину, по которой вы могли бы… — Варвара Степановна замолчала, подбирая слово.

— Нет. Не было у меня причины. — Голос Владимира Сергеевича был тверд. — Насколько я понимаю, причина была только у шурина покойного, его племянницы и у господина Хольцмана.

Два возгласа раздались почти одновременно:

— Что за чушь?!

— Неправда!

Немец неприязненно посмотрел на Владимира Сергеевича и произнес:

— Я живу во флигеле. Он стоит отдельно от дома. А дом на ночь запирается. Чтобы войти, мне пришлось бы разбудить слуг. Причины и возможности убить Евгения Алексеевича у меня не было, так что ваши обвинения безосновательны.

Варвара Степановна повернулась к Сашеньке:

— Дитя мое, вы ведь хотели самостоятельно распоряжаться своей судьбой, верно? Ваш дядюшка как опекун планировал ваш брак с господином Соловьевым. А вас эта партия не очень радовала, верно?

Сашенька покраснела так сильно, что даже ушки порозовели:

— Не радовала. Но если вы, сударыня, изволите меня обвинять…

— Конечно, нет. Мы только обсуждаем все возможности. Видите ли, у вас, Сашенька, возможности не было. Дядюшка велел Аксинье ночевать у вас в комнате. И она ночевала, не так ли?

Девушка молча кивнула.

— Управляющий опросил слуг, — промолвила Варвара Степановна. — Прохор сказал, что Петра Михайловича хозяин повелел запереть. Чтобы не безобразничал. Лакей открыл дверь только утром.

Господин Потапов сердито насупился:

— Так кого же вы обвиняете? Меня?

— Ах, это невозможно выносить! Вы все меня не слушаете! — воскликнула его жена. — Надо просто найти кольцо. У кого кольцо, тот и убийца! Может, это слуги его убили. Тот же Прохор! Да мало ли народу в доме?

Варвара Степановна кивнула:

— Совершенно верно. Видите ли, я поговорила с управляющим. Афанасий Ерофеич сказал, что ночуют слуги кучно, каждый на виду. Никто не отлучался. А сам Афанасий, похоже, видел барина своего последним. Но убивать человека, от которого зависят его собственная жизнь и благополучие, ему нет никакого смысла. — Она вздохнула и продолжила: — Среди нас есть еще один человек, у которого была причина и возможность убить хозяина дома. Это вы.

Она повернулась к Наталье Андреевне. Тонкие пальцы госпожи Потаповой судорожно смяли кружево шали.

— Вы помешались, сударыня?! — взревел ее муж. — Что за проклятое место? То в краже обвиняют, то в убийстве. Не было у моей жены причин убивать Евгения!

— А