Славик участливо поинтересовался, что с ним такое, не заболел ли. Товарищ Калинников рассеянно ответил, что все в порядке, только немного не выспался, так как было жарковато из-за печки.

После трапезы наладились играть в карты, но игра не клеилась, все смотрели на часы в столовой и ждали Георгия.

Пробило десять, одиннадцать, половину двенадцатого — никто не приехал. В полдень Славик решил выйти из дома, посмотреть, что творится снаружи. Ветер, дувший всю ночь и все утро, утих, из окон виднелась лишь ослепительная белизна.

Юлечке тоже не сиделось, волнение завладело ею всецело. Она накинула шубку, сунула ноги в меховые сапожки и вслед за Славиком вышла на крыльцо.

Девственная чистота окружавшего коттедж пространства была достойна кисти живописца или как минимум пера талантливого писателя. Ночной снегопад полностью скрыл вечерние следы полозьев «Амурца» и прочие неровности, сгладил поверхность и превратил ее в абсолютно ровную, без единой морщинки простыню, накинутую на землю от горизонта до горизонта.

Но Юлечке отчего-то не хотелось восхищаться великолепным зимним пейзажем. Страх копошился в сердце, словно отвратительное насекомое.

Чтобы как-то отвлечься, она заговорила со Славиком:

— Как вы думаете, почему он не едет? Может быть, снегоход застрял?

Славик пожал плечами.

— Я не специалист, но техника у него с хорошей проходимостью. Нет, тут другая причина…

На улице было студено, и, постояв немного, они возвратились в дом. В нем было гораздо теплее, хотя печку после жалоб товарища Калинникова в этот день еще не растапливали.

Настало время обеда, Георгий не появлялся. Эмма Анатольевна уже не ворчала, а ругалась в голос, причем такими словами, которые воспитанная Юлечка не ожидала услышать из уст степенной профессорши.

— Чтоб черти взяли и этого Жору, и тех, кто все организовал! Обязательно узнаю фамилии ответственных лиц и устрою скандал… в аду тошно станет!

Товарищ Калинников после ее гневного спича как будто проснулся и спросил:

— А кто вас сюда пригласил?

— Как кто? — Эмма Анатольевна на мгновение задумалась, вспоминая. — Этот… как бишь… всесоюзный альянс педагогов-историков.

— Что-то я не слыхал про такой.

— Я тоже. Наверное, недавно создали… Они же там, наверху, вечно что-то новое придумывают.

Разговорились. Выяснилось, что товарищ Калинников получил приглашение провести выходные за городом от ассоциации коммунальных служб, о которой прежде тоже не имел представления. А Славика заманили в Тмутаракань от имени какого-то профилактория, якобы обслуживающего работников железобетонной отрасли.

— Короче, — подвел черту товарищ Калинников, сбросивший с себя утреннюю рассеянность и сделавшийся суровым и практичным. — Всех нас собрали люди, которых мы не знаем. Может, и организаций этих на самом деле не существует, все они липовые.

— А я вообще думаю, что это был один человек, — осмелилась высказать свою догадку Юлечка.

— Георгий?

— Или он, или кто-то еще. Могут же быть у Георгия сообщники…

Эмма Анатольевна фыркнула.

— Ну, знаете! Вы сейчас невесть что напридумываете. Сообщники, преступники… Мы с вами не в детективе!

— А почему нет? — вступил в полемику скромный Славик. — Пока что все очень даже похоже на детектив. Нас, совершенно не знакомых друг с другом, собрали вместе и заперли в доме, откуда мы не можем связаться с остальным миром. И выбраться отсюда тоже нельзя.

— И что же с нами будут делать? — Эмма Анатольевна сардонически хмыкнула. — Убивать по одному? Но если уж следовать Агате Кристи, то убийцей должен быть кто-то из нас. Вы?

Она воткнула в Славика пронизывающий взгляд, от которого тот смутился и покраснел.

— Нет. Точно не я.

— Тогда кто же?

— Ладно, ладно! — поспешил успокоить всех товарищ Калинников. — Мы покамест живы и здоровы. И в доме никого больше нет. Я его облазил сверху донизу.

— Это не утешает, — заметил Славик. — Если нам не привезут еду, мы умрем голодной смертью.

Может, он и преувеличивал, но не так чтобы очень. В их распоряжении оставались скудные запасы: с полкило пряников, початая жестянка леденцов «Монпансье», четверть буханки черного хлеба и граммов сто сливочного масла.

Безрадостно обстояли дела и с запасами воды: литра три питьевой и литров двадцать той, что была залита в бак для хозяйственных нужд.

— Положим, воду можно натопить из снега, — рассуждал Славик как профессиональный плановик. — Его вокруг сколько угодно, и он относительно чистый.

— Это ты верно кумекаешь, — одобрил товарищ Калинников, по-свойски перейдя на «ты», — да только топить скоро будет нечем. В генераторе горючки с гулькин нос. А дров для печки — край на два дня, если экономить. Так что неизвестно еще, от чего мы скорее загнемся — от голода или от холода.

Юлечка слушала их дискуссию, вставляла изредка одну-две реплики, а сама надеялась, что все это развеется как дурной сон. Вот-вот зарокочет мотор, и к крыльцу подкатил Георгий с продуктами, водой, топливом и всем необходимым для беспечной жизни. Но хоть бы он даже пуд черной икры привез, Юлечка ни за что не согласится провести под этим кровом еще одну ночь, уедет на «большую землю».

Так мечтала она, слушая споры соседей, а время шло, часы тикали, и день утекал, как чай сквозь ситечко заварника.

Когда стемнело и стало ясно, что сегодня Георгий не приедет, Эмма Анатольевна, сменившая гнев на рассудительность, заявила:

— Запасы надо беречь. Кто знает, сколько нам здесь сидеть…

Перечить ей в сложившихся обстоятельствах было глупо. Съели по кусочку хлеба, выпили по чашке чаю с пряниками и, переполняемые тревогой, разошлись по спальням. Товарищ Калинников закинул в печку пяток поленьев, сказав, что до утра этого хватит, чтобы не околеть.

Ночью Юлечке спалось отвратительно. Она ворочалась, куталась в одеяло, ей снились монстры и химеры из западных фильмов, которые она смотрела когда-то по видику, купленному отцом в США.

Комната быстро выстыла, промозглый воздух лип к щекам, от него першило в горле. Проснувшись, Юлечка долго не решалась покинуть кровать. Эмма Анатольевна стонала и кряхтела, костеря неизвестно кого за свалившиеся на ее голову несчастья.

Натянув джемпер и наскоро почистив зубы ледяной водой, Юлечка с тоской посмотрела на польское мыло, болгарский шампунь и пошла в столовую, где через полчаса собралась вся компания. Пили горячий чай, рассасывали леденцы и совещались на тему: что делать, если и сегодня к ним никто не приедет.

— Это уже ни в какие ворота! — распалялась Эмма Анатольевна. — Вы как хотите, а я немедленно ухожу. Пока светло, дойду