Следующими в моем списке были Савелий и Настенька. Я хотел как можно скорее навестить их, потому что в прошлый вечер мы расстались на грустной ноте. К этим двоим я пропитался искренней симпатией и по-отцовски посоветовал бы девушке выбросить из головы проблемного писателя и обратить внимание на врача.

К сожалению, настроение в их квартире ни капли не улучшилось. Как рассказал мне Савелий, Настя не спала всю ночь. А из-за стенки ее спальни доносился плач. Я передал записку и, воспользовавшись тем, что остался с девушкой наедине, побеспокоился о ее здоровье. Как оказалась, ночью она лила слезы не о себе и том вопиющем случае, а о писателе и его беспричинном аресте.

В мою голову пришла блестящая идея. По крайней мере, в тот момент мне так показалось. Когда Савелий принес и вручил мне мешок, набитый всякими железками, я отказался его брать. Мне даже не пришлось его обманывать, ведь у меня еще был список обязательных покупок, который составил Николас. Так что этот мешок мне никак не унести. Поэтому я предложил навестить меня вечером и принести все, что попросил писатель.

Савелию моя идея явно не понравилась, но он ничего не сказал. Спросил лишь, зачем Николаю в тюрьме весь этот хлам. Я ответил, что не знаю. Но я, и правда, не понимал замысел писателя, но чувствовал, что тот поступает верно.

Последнее поручение вынудило меня посетить такие места в столице, о которых я и не подозревал.

Самым удивительным для меня оказалось знакомство с Чиколевым Владимиром Николаевичем, членом товарищества «Электротехник». Я разыскал его в Соляном городке, где он читал лекцию об электричестве. На мой взгляд, умнейший человек. К тому же автор научных трудов и книжных изданий. Между делом я обмолвился о нашем издательстве — Владимир Николаевич обещал подумать.

К просьбе писателя он отнесся с уважением. Даже поинтересовался целью его опыта, но я, к моему стыду, ответить ему не смог. В завершение нашей беседы он вручил мне лампу накаливания, похожую на стеклянный шар. За нее он попросил пятьдесят рублей. Пятьдесят! Вы представляете!

Благо я не выкладывал писательский аванс. Так что, раз траты по нужде Николая, я заплатил из его средств. Но все равно в моей голове не укладываются такие расходы.

Домой я вернулся к вечеру и не узнал своей квартиры. Писатель превратил ее в настоящую мастерскую. Всю мебель из спальни он вынес, а окна внутри заставил так, чтобы в комнату не проникал свет. К моему ужасу, в стене между комнатами он проделал дыру размером с мою голову.

Николас пообещал, что как только он закончит свой эксперимент, то вернет все на места, но я видел эту дыру. Так что прекрасно осознаю грядущие проблемы с домоправителем.

Мне удалось собрать практически все из списка писателя. Многих вещей я не знал и покупал их, доверившись торговцу. Так что неудивительно, что меня облапошили и не положили «очень важный элемент». Так его назвал Николай. Благо, что в книге, которую я принес от Лаврентия Павловича, он вычитал другой способ, для которого нужны были яичные белки.

Признаюсь, как и в случае с электротехником, я ничего не понял, но было приятно наблюдать за тем, как Николай с головой ушел в процесс. Возможно, из него вышел бы отличный изобретатель.

Но скоро мне это занятие наскучило. Благо к тому времени наконец пришли Савелий и Анастасия. Я не стал сразу же раскрывать им всех тайн. Николас уже работал в соседней комнате и об их визите ничего не знал.

Когда я наконец открыл им все карты, устроив небольшое театральное представление, и пригласил писателя, обрадовалась только Настя. Савелий нахмурился и сложил руки на груди, словно собирался меня отчитать. Николас же с безразличием посмотрел сначала на меня, затем на гостей и вернулся в спальню. Удивить мне никого не получилось.

Глава 19

— Как он здесь оказался? — спросил Савелий.

— Сбежал.

— Сбежал?! — Савелий едва сдерживал возмущение.

Петр Алексеевич нахмурился. До него наконец дошло, что его благие намерения для всех обернулись проблемой.

— Не корите себя, — вступилась за него Настя, — все же мы рады знать, что Николай в порядке.

— Простите, друзья, я не подумал…

В этот момент из спальни, ставшей мастерской, вернулся Николас.

— Ничего страшного не случилось, — сказал он с улыбкой.

— Вас это забавляет? — Савелий сделал шаг в его сторону. — Теперь мы вынуждены сообщить о вашем побеге городовому, иначе вместе с вами отправимся в тюрьму…

— Зачем вы так усложняете? — Николас прошел мимо врача, улыбнулся Насте, отчего та покраснела, и заглянул в мешок. — Просто представьте, что меня здесь нет.

Он рылся в мешке, не обращая внимания на прожигающий взгляд Савелия.

Петр Алексеевич предложил выпить чаю, и Настя вызвалась ему помочь.

— Отлично, все на месте, — наконец сказал писатель, вытащив разные запчасти из мешка.

Когда-то давно он собрал странное устройство с динамо-машиной и электрической свечой Яблочкова. Ему казалось, в световой луч можно поймать призрака. Для этого у устройства была ручка, которую приходилось вращать, и колпак с отверстием, откуда бил свет. Вот только его самодельное устройство пострадало, когда он гонялся среди виноградников за переодетым в призрака человеком. С тех пор Николас ни разу не прикоснулся к механизму, хотя каждый раз обещал себе починить его.

Он вытащил устройство и покрутил ручку, что-то внутри защелкало. Николас осмотрел провода, воткнул их в пазы, другие скрутил между собой и еще раз повернул ручку. Снова щелкнуло.

Савелий молча за всем наблюдал. В какой-то момент злость отступила, оставив место любопытству.

— Что вы делаете? — сказал он, наконец не выдержав молчания. Да и писатель был прав. Кто узнает, что они виделись?

— Если все получится, то сегодня ночью я разгадаю тайну призрака на фото.

— Что если ничего не выйдет?

Писатель на миг замер, затем продолжил возиться с устройством.

— О таком я не думал.

Именно таким был Николас в день знакомства с Савелием — уверенным в себе и сконцентрированным. Таким он понравился врачу и, вероятно, полюбился Насте. Но такой Николас иногда уступал живущей внутри него разъедающей темноте. И тогда он становился невыносимым и капризным. Особенно после пристрастия к дурной привычке.

— Я не все принес, что вы просили, — тихо сказал Савелий.