У соседнего торговца Нина присмотрела себе теплый плащ. Ее старый уже порядком поизносился, а здесь ткань плотная, шерстяная, да не колючая. Самое то в горы ходить, да от ранних морозов спасаться. Но не сторговалась, ушла.

К венецианцам заглянула. Они научились делать стеклянные флаконы с цветной крошкой, что так нравились василиссе и ее патрикиям[8]. К тому же цены у заезжих купцов порой были ниже, чем у городских мастеров. Купив, бережно завернула в плотную холстину сосуды, уложила на дно корзинки.

Чуть в стороне стоял мавр, замотанный в многослойные одежды. За прилавок он, видать, не заплатил. Прислонившись к колонне, он поддерживал деревянный поднос с перекинутой через шею веревкой. Нина замедлила шаг. Этого торговца она никогда не видела в городе. Видать, проезжий. Мавр, заметив ее интерес, выпрямился, склонил голову и певуче произнес на чистом греческом языке:

— Не проходи мимо, почтенная. У меня редкие травы из Магриба.

Он отбросил темный плат, прикрывающий поднос. На нем были расставлены глиняные низкие горшочки, расписанные нездешним узором. В верхнем углу подноса стояла небольшая глиняная миска. В ней Нина увидела крупные высушенные бобы, присмотрелась:

— Неужто это у тебя бобы физостигмы? Они же ядовиты. Как тебе разрешили их продавать?

Мавр бросил быстрый взгляд на гомонящую толпу вокруг, прикрыл бобы тканью, понизил голос:

— Они в большом количестве ядовиты, ты права. Но вытяжка из боба лечит глазные боли, спасает от яда белены или дурман-травы. А откуда тебе о них известно?

Не отвечая на вопрос, аптекарша показала на горшочек, заполненный плоскими коричневыми кусочками:

— А это что за кора?

— Это кора муири, его в древних свитках называли железным деревом. Порошок из нее помогает при лихорадке. А если настоять на нем масло и использовать для притирания, то молодость и красота вернется.

Сторговавшись о цене, Нина достала свернутую промасленную тряпицу, увязала в нее меру коры, откинула с корзинки холстину, чтобы убрать сверток. Вдруг у торговца поменялось лицо, глаза забегали. Обернувшись, Нина увидала шагающих к ним стражников. Мавр быстрым движением взялся за миску с бобами и спрятал ее под поднос. Нина шагнула в сторону. Не хватало еще, чтобы ее сейчас арестовали за то, что у торговца ядами что-то купила. Но стражники на нее не обратили внимания. Подойдя к мавру, встали по обе стороны от него и повели прочь с форума. Видать, за неуплату коммеркия[9] арестовали.

Нина с облегчением выдохнула. Не стоило ничего покупать у странного торговца. Но про эту кору она читала в древнем свитке, стало интересно попробовать ее в притирании. Поправив мафорий, Нина отправилась к северному выходу с форума, где расставляли свои тележки зеленщики. Там же раскладывали на кусках холстины свой товар мальчишки, что собирали травы в окрестностях города. Здесь хозяйки покупали душицу, чабрец да мыльный корень. Писцы приходили за чернильным орехом. Ткачи — за мареной и корой крушины. Аптекари могли найти здесь травы для своих снадобий. Нина предпочитала сама в горы ходить, да этим летом только и успела раза два. Приходилось договариваться с собирателями и покупать. Вот и сегодня купила и гамамелиса, и арники, и бородавочника. Да корней марены взяла.

Уложив все в корзинку, повернулась было к выходу и столкнулась лицом к лицу с Клавдией. Тощая, прямая, с вечно свисающей из-под платка седой прядью, Клавдия слыла самой искусной сплетницей в городе. Как ей удавалось узнавать все новости первой, никто не знал. Но если кому нужно было разузнать, кто женился, родился, убился — все можно было выяснить у седой сплетницы. Нина ее не жаловала. Россказни и о самой аптекарше рассыпались от Клавдии, что сухой горох по улице. Она же, увидев Нину, оживилась. Давненько они не виделись, так что сплетница, похоже, обрадовалась свежему сосуду для городских новостей. Едва поздоровавшись, Клавдия сунула нос в корзинку:

— Что это ты купила, Нина?

Нина нелюбезно накинула холстину на покупки.

— Трав купила в аптеку. Как твои колени, Клавдия? Ведаю, не болят, раз ты до форума добралась?

— Ой, да какое ж не болят! По утрам так и ломит. Вот твоей мазью только и спасаюсь. А отвар закончился. Я к тебе за ним зайду вскорости.

— Ни к чему тебе так далеко ходить, лучше я Фоку к тебе пошлю с отваром на грядущей седмице. — Нина сделала шаг в сторону, собираясь распрощаться.

Но от Клавдии нелегко вырваться. Она шагнула вместе с Ниной, выпятила подбородок и прищурилась:

— Давно не видала я тебя, Нина. Все во дворец, говорят, бегаешь? Аптеку там себе новую завела? Василиссе и ее слугам красоту наводишь. А на простых людей и времени не остается. Зазналась ты, Нина-аптекарша.

— Я поперек приказов василиссы не иду. Сказала она снадобья для красоты готовить ей, я и готовлю. Аптека моя и при дворцовых службах теперь есть, вот и работаю. А тебе, Клавдия, ежели не дождаться моего отвара, надобно к Луке Гидисмани пойти. Он аптекарь хороший, тоже средство от ломоты в костях тебе приготовит.

— Да у него в трижды дороже твоего будет! Я уж лучше подожду, пока ты набегаешься. — Лицо Клавдии вдруг сморщилось, словно в предвкушении какой-то пакости.

Нина насторожилась. А сплетница, со вкусом расставляя паузы, произнесла:

— Новости-то слыхала? Пропадают одинокие девицы в городе. Ты, вон, тоже теперь одинокая, с тех пор как твой…

— Погоди-ка, — прервала ее Нина. — Как это пропадают? Кто пропадает?

— Ой, да все только об этом и судачат! — Клавдия приободрилась, затараторила: — В городе нашем женщины пропадают. С того года вот уж семеро, говорят, пропало. А может, и больше, да никто не знает. Вон у предводителя гильдии лекарей служанка на днях пропала. Он и велел ее поискать. А у кого-то тоже приходящая кухарка пропала, а где-то прачка исчезла. Правда, прачка, говорят, с молодцом сбежала, но…

— Да не тарахти ты так, Клавдия. Кто их искал, пропавших этих? Эпарху-то[10] жаловались? — заволновалась Нина.

— Да некому жаловаться. Я ж объясняю тебе, что одинокие они все. Ни мужей у них здесь, ни родни какой. Из тех, кто в город пришел на заработки. Жалобу и подавать некому. А без жалобы никто не ищет. Разговоры вроде ходили, но поди пойми, сколько их пропало. А предводитель с эпархом поругался даже из-за своей служанки! Говорят, он ее… — Клавдия понизила голос, но Нина опять ее перебила.

— Погоди, а что эпарх? Велел сикофантам[11] искать?

— Не