– Видите, Ватсон? – пронзительно крикнул он. – Вы ее видите?

Но я ничего не видел. Как только Холмс зажег свет, я услышал тихий отчетливый свист, однако внезапная вспышка ослепила мои отвыкшие от света глаза, и куда были направлены отчаянные удары, я так и не понял. Но я видел лицо Холмса – смертельно бледное, с гримасой ужаса и отвращения.

Он опустил трость и смотрел, задрав голову, на вентиляционное отверстие, и тут тишину ночи пронзил самый жуткий крик, какой мне случалось слышать. Он звучал все оглушительней, этот хриплый вопль слившихся воедино боли, страха и гнева. Говорят, от крика пробудились спящие в деревне и еще дальше – в доме приходского священника. Сердце застыло у нас в груди, и пока на смену последним отзвукам вновь не пришла тишина, из которой и возник этот вопль, мы с Холмсом стояли и смотрели друг на друга.

– Что это значит? – выдохнул я.

– Это значит, что все кончено, – ответил Холмс. – И не исключено, что это к лучшему. Возьмите оружие, мы пойдем в комнату доктора Ройлотта.

С видом серьезным и торжественным Холмс зажег лампу и первым вышел в коридор. Дважды постучал в дверь спальни, но ответа не последовало. Он повернул ручку двери и вошел; я следовал за ним, держа в руке револьвер со взведенным курком.

Нам представилось необычайное зрелище. На столе стоял потайной фонарь с наполовину отодвинутой шторкой, яркий луч света падал на железный сейф, дверца которого была приоткрыта. У стола на деревянном стуле сидел доктор Гримсби Ройлотт, одетый в длинный серый халат, из-под которого выглядывали голые лодыжки и красные турецкие шлепанцы. На коленях лежал арапник с короткой рукояткой, который сегодня уже попадался нам на глаза. Подбородок доктора Ройлотта был задран, жуткие остекленевшие глаза неотрывно смотрели в угол потолка. Лоб опоясывала необычная лента – желтая, в коричневатых пятнах, словно бы туго завязанная вокруг головы. Когда мы вошли, он не издал ни звука и не пошевелился.

– Лента! Пестрая лента! – шепнул Холмс.

Я шагнул вперед. В то же мгновение странная головная повязка задвигалась и из шевелюры доктора выглянули приплюснутая ромбовидная голова и раздувшаяся шея омерзительной змеи.

– Болотная гадюка! – воскликнул Холмс. – Самая опасная змея в Индии. После укуса он прожил не дольше десяти секунд. Поистине, насилие обращается на самое себя; не рой другому яму – сам в нее попадешь. Вернем-ка эту тварь в ее логово, отвезем мисс Стоунер в какое-нибудь временное убежище и сообщим обо всем полиции графства.

Он проворно подобрал арапник с коленей мертвеца, набросил петлю на шею рептилии, стянул змею с ее страшного насеста, донес на вытянутой руке до железного сейфа, швырнул туда и закрыл дверцу.

Такова истинная история смерти доктора Гримсби Ройлотта из Сток-Морана. Не стоит дополнять мой и без того затянувшийся отчет подробностями о том, как мы сообщили печальную новость испуганной девушке; как проводили ее утренним поездом в Харроу, где поручили заботам добросердечной тетки; как неторопливое официальное расследование пришло к выводу, что доктор пал жертвой неосторожного обращения с опасным обитателем домашнего зверинца. То немногое, чего я об этом деле еще не знал, Шерлок Холмс сообщил мне на следующий день, когда мы возвращались домой.

– Я пришел к совершенно неправильному заключению, дорогой Ватсон, – сказал он, – и это показывает, как опасно основываться на недостаточных данных. Присутствие цыганского табора, слово «лента», произнесенное несчастной девушкой, которая пыталась объяснить, что уловил при свете спички ее беглый взгляд, – всего этого хватило, чтобы я устремился по ложному следу. Но – и в том состоит моя единственная заслуга – я мгновенно изменил мнение, когда убедился, что злоумышленник, кто бы он ни был, не мог проникнуть ни через дверь, ни через окно. Как я уже вам говорил, мое внимание тут же привлекли вентиляционное отверстие и веревка над постелью. Оказалось, звонок фальшивый, а кровать намертво приделана к полу, и я сразу заподозрил: веревка служит мостиком, по ней можно, проникнув в отверстие, спуститься на постель. Я тотчас же подумал о змее, вспомнил про индийский зверинец доктора и понял, что на этот раз, скорее всего, не ошибаюсь. Идея использовать яд, который невозможно обнаружить в лаборатории, как раз из тех, какие могут прийти в голову умному и безжалостному человеку, набравшемуся знаний на Востоке. Подобная отрава действует стремительно – с точки зрения преступника, это еще одно преимущество. Редкий коронер обладает таким острым зрением, чтобы разглядеть две крохотные темные точки в месте, где кожу пронзили ядовитые зубы змеи. Потом я подумал о свисте. Конечно же, змею следовало вернуть обратно до утра, чтобы ее не обнаружила будущая жертва. Доктор, вероятно, приучил змею приползать на свист, а в качестве приманки использовал молоко. В наиболее подходящий, по его разумению, час он запускал рептилию в отверстие, зная точно, что она проберется по веревке в постель. Укусит ли она спящую, было неизвестно; одну ночь, две, целую неделю жертве могло везти, но рано или поздно ее ждала неотвратимая гибель.

Мне стало все ясно еще до того, как я вошел в комнату доктора. Осмотр сиденья стула показал, что доктор имел обыкновение вставать на него – конечно, чтобы добраться до вентиляции. Оставайся у меня хоть малейшие сомнения, они бы развеялись при виде сейфа, блюдца с молоком и веревочной петли. Металлический лязг, который слышала мисс Стоунер, объяснялся просто: отчим поспешно захлопывал дверцу сейфа, когда возвращал туда его грозную обитательницу. Разобравшись в деле, я предпринял для доказательства своей правоты шаги, которые вам известны. Услышав шипение (не сомневаюсь, вы тоже его слышали), я в тот же миг зажег свет и напал на смертоносную тварь.

– И она скрылась в вентиляционном отверстии.

– Где набросилась на хозяина, ждавшего по ту сторону. Удары моей трости достигли цели, змея разъярилась и напала на первого, кого увидела. Таким образом, я, несомненно, стал косвенным виновником смерти доктора Гримсби Ройлотта, но не скажу, что этот груз сильно отяготит мою совесть.

Приключение IX

Палец инженера

В те годы, когда я поддерживал тесную связь с моим другом, мистером Шерлоком Холмсом, мне довелось предложить его вниманию только две загадки: это несчастный случай с большим пальцем мистера Хэтерли и сумасшествие полковника Уорбуртона. Второе происшествие, вероятно, представляло для проницательного и независимого в суждениях наблюдателя больший интерес, однако