– Я предпочел бы назвать причину не раньше, чем получу более определенные доказательства.

– По крайней мере, скажите, права ли я. Она умерла от испуга?

– Нет, не думаю. Мне представляется, имелась более осязаемая причина. А теперь, мисс Стоунер, мы должны вас покинуть. Если доктор Ройлотт нас застанет, считайте, мы съездили зря. До свиданья, и наберитесь храбрости: последовав моим указаниям, вы сможете спать спокойно. С грозившей вам опасностью скоро будет покончено.

Мы с Шерлоком Холмсом без всяких затруднений получили в гостинице «Корона» номер на верхнем этаже со спальней и гостиной. Из окна открывался вид на ворота, подъездную аллею и обитаемое крыло усадьбы Сток-Моран. В сумерках мы наблюдали, как подъехал доктор Гримсби Ройлотт – настоящий гигант рядом со щуплым и низеньким кучером. Юноша немного замешкался, открывая тяжелые железные ворота, и мы слышали, как оглушительно бранился доктор, видели, как он потрясал сжатыми кулаками. Двуколка двинулась дальше, и вскоре среди деревьев вспыхнул огонек – это зажгли лампу в одной из общих комнат. Мы сидели рядом в надвигающихся сумерках.

– Послушайте, Ватсон, – заговорил Холмс, – право, не знаю, брать ли вас сегодня с собой. Дело явно небезопасное.

– Я могу чем-то помочь?

– Ваше присутствие может оказаться неоценимым.

– Тогда я пойду непременно.

– Очень любезно с вашей стороны.

– Вы говорите об опасности. Очевидно, вы заметили в этих комнатах то, что я пропустил.

– Нет, но, пожалуй, я немного лучше обдумал увиденное. Наверняка вы видели то же, что и я.

– Я не заметил ничего примечательного, кроме шнурка от колокольчика, но к чему он там, мне, признаться, не сообразить.

– Вентиляционное отверстие вы тоже видели?

– Да, но разве это такая уж редкость – дырочка в стене между комнатами? Она такая крохотная, что не проберется и крыса.

– А я еще до приезда в Сток-Моран знал, что мы найдем это отверстие.

– Дорогой мой Холмс!..

– Да, знал. Помните, мисс Стоунер упомянула, что ее сестру беспокоил запах сигары доктора Ройлотта? Конечно, сразу возникла мысль, что комнаты сообщаются между собой. Отверстие должно быть небольшое, иначе на него обратил бы внимание коронер. Я подумал о вентиляции.

– Но чем она может быть опасна?

– Ну, во всяком случае, совпадение по времени удивительное. Делают вентиляцию, вешают шнурок – и дама, спавшая в постели, умирает. Вам это не кажется странным?

– Я не понимаю, в чем тут связь.

– А кровать – вы не увидели в ней ничего необычного?

– Нет.

– Она приделана к полу. Вам попадались прежде кровати, которые нельзя сдвинуть?

– Пожалуй, нет.

– Дама не могла переместить кровать. Та всегда оставалась в том же положении относительно вентиляционного отверстия и веревки. Я говорю «веревка», поскольку в качестве шнура от колокольчика ее явно не собирались использовать.

– Холмс, я, кажется, начинаю догадываться, на что вы намекаете. Мы подоспели как раз вовремя, чтобы предотвратить какое-то ужасное, коварное преступление.

– Вполне ужасное и вполне коварное. Когда с пути праведного сходит врач, другим преступникам остается только учиться. У него есть и знания, и хладнокровие. Палмер и Причард принадлежали к лучшим в своей области. Этот человек еще более изощрен, но, сдается мне, Ватсон, мы сумеем его перехитрить. Однако у нас впереди жуткая ночь, так что, бога ради, давайте закурим трубки и посвятим ближайшие часы чему-нибудь более приятному.

Около девяти свет за деревьями погас, усадьба погрузилась во тьму. Медленно протекли два часа, и вот, как раз когда било одиннадцать, прямо напротив нас засветился яркий огонек.

– Условный знак. – Холмс вскочил на ноги. – Это среднее окно.

В дверях мы кратко объяснили хозяину гостиницы, что отправляемся с поздним визитом к знакомому и, быть может, задержимся на всю ночь. Еще миг – и мы очутились на темной дороге, где в лицо нам дул холодный ветер, а впереди мерцал желтый огонек, указывая во мгле путь к мрачной цели.

Проникнуть в парк не составило труда: в старой стене тут и там зияли незаделанные проломы. Лавируя между деревьями, мы добрались до лужайки, пересекли ее и собирались влезть в окно, но тут из лавровых кустов выскочило нечто вроде ребенка-уродца, в корчах бросилось на траву, а потом стремглав перебежало лужайку и скрылось во тьме.

– Боже мой! – шепнул я. – Вы видели?

Холмс на миг растерялся так же, как я. В волнении он плотно сжал пальцами мое запястье. Потом негромко рассмеялся и прошептал мне в самое ухо:

– Премилое семейство. Это павиан.

Я совсем забыл о странных домашних любимцах доктора. А ведь в любую минуту нам на плечи мог прыгнуть гепард. Признаюсь, я несколько успокоился, лишь когда оказался в спальне, по примеру Холмса сбросив обувь. Мой спутник бесшумно затворил ставни, перенес лампу на стол и оглядел комнату. Со времени дневного осмотра тут ничего не изменилось. Подойдя ко мне на цыпочках и сложив ладонь рупором, Холмс шепнул так тихо, что я едва расслышал:

– Малейший шум – и наш план провалится.

Я молча кивнул в ответ.

– Нам придется сидеть в темноте. Иначе он увидит свет в вентиляции.

Я снова кивнул.

– Не засыпайте, от этого зависит ваша жизнь. Приготовьте оружие, оно может понадобиться. Я устроюсь рядом с постелью, а вы садитесь на этот стул.

Я вынул револьвер и положил на край стола.

Холмс положил на кровать длинную и тонкую трость, которую захватил с собой. Рядом он поместил коробок спичек и огарок свечи, затем потушил лампу, и мы остались в темноте.

Забуду ли я когда-нибудь это страшное ночное бдение? Я не слышал ничего, даже дыхания, но знал, что мой спутник сидит с открытыми глазами в нескольких футах от меня и напряжен так же, как я. Из-за ставен не проникал ни единый луч света, мы ждали в полной темноте. Снаружи время от времени кричала какая-то ночная птица; однажды у самого окна раздался вой, похожий на кошачий, – значит, гепард действительно гулял на свободе. Издалека доносились низкие тоны приходского колокола, который отзванивал каждую четверть часа. Какими нескончаемыми казались эти промежутки! Пробило двенадцать, четверть первого, половину и три четверти, а мы все еще молча ждали неведомо чего.

Внезапно в вентиляции мелькнул свет. Он тут же погас, но мы ощутили сильный запах горящего масла и раскаленного металла. Кто-то в соседней комнате зажег потайной фонарь. Я слышал негромкий шорох, потом звуки смолкли, но запах усилился. Полчаса я сидел, весь обратившись в слух. Внезапно снова послышался шум, но уже другой – ровный, умиротворяющий, словно кипела вода в чайнике. В тот