Стены тут были гладкие – не ухватиться. Я всмотрелась вглубь улицы. Спрятаться там тоже было особо негде.

Где же ты? Я пошла обратно, рассудив, что больше ему деться некуда, и снова завернула за угол, гадая, не решил ли разум сыграть со мной злую шутку.

И снова неудача. Джеймсона нигде не было.

«Поймай меня, если сможешь», – сказал он мне тогда. Кажется, он заранее знал, что у меня ничего не выйдет. У него был какой-то план, вот только сейчас мне некогда было его разгадывать.

Эта тайна подождет.

Я попыталась снова сосредоточиться на насущной задаче. Вспомнила, что Джеймсон сказал мне в базилике. Продолжай поиски.

Так он дал мне понять, что я пошла по ложному следу. Но когда? Когда стала искать таблички? Руку вора? Намеки на Вторую мировую? Или весь мой путь состоял из ошибок?

Почти целую минуту я стояла неподвижно, погрузившись в размышления. Орен молча ждал меня у начала улочки. Глава моей службы охраны прекрасно знал – если я на чем-то сосредоточилась, не стоит меня отвлекать.

Опыт подсказывал: когда пытаешься решить такую вот головоломку, но забредаешь в тупик – буквальный и образный, лучше всего вернуться к началу и еще раз критически проанализировать все свои предположения и решения.

Я дошла до церкви, но заходить в нее не стала. Я закрыла глаза и вспомнила, как впервые забила в поисковик Прагу и войну – еще в номере отеля.

Большинство результатов, которые мне выпали, касались Второй мировой. Большинство – но не все.

* * *

Со словосочетанием «Пражская битва» было связано два исторических события: одно произошло в 1648 году[2], а второе – в 1747-м[3]. Мне удалось найти три памятника, посвященные этим событиям.

До третьего – Карлова моста, одной из самых узнаваемых пражских достопримечательностей, – я добралась около полудня. Туристов тут было навалом. Старинный каменный мост начинался и заканчивался башнями. На одной из них была выбита памятная надпись в честь Битвы за Прагу.

И, как только я нашла ее, меня нашел Джеймсон.

Интересно, подумала я, как давно он меня ищет – и как вообще вышло, что я скрылась из его поля зрения.

«Поймай меня, если сможешь, Наследница!» – снова пронеслось в голове, но я постаралась выбросить из головы воспоминания о тех минутах и собраться. Меня ведь вот-вот опять начнут отвлекать.

Джеймсон встал рядом со мной, так, что наши плечи соприкоснулись, и, кивнув на слова, выбитые на башне, стал переводить вслух:

– «Отдохни здесь, путник, и возрадуйся: ибо можешь остановиться по доброй воле…»

Джеймсон с усмешкой прервался и перевел взгляд с надписи на меня.

– А дальше можешь и сама догадаться, – объявил он, крайне довольный собой и своей игрой. – Главная мысль – в том, что злодеев тут остановили вопреки их воле. Победа! Ура!

Я подозрительно сощурилась.

– Ура?

Джеймсон прислонился к каменной стене.

– К твоему сведению, Наследница, уже гораздо теплее.

Однако его интонация совсем не внушала спокойствия.

– К твоему сведению, – парировала я, – я все по глазам вижу.

В его взгляде отчетливо читалось: «Победа точно будет за мной. Ты не видишь того, что лежит на поверхности! Признай, что у меня блестящий ум».

С этим трудно спорить.

Вот только мой ничуть не хуже.

– Про войну в подсказке упомянуто, чтобы сбить меня, – проговорила я, внимательно разглядывая его лицо, читая так, как никто, кроме меня, не умел.

Обманный маневр вполне в хоторнском стиле, учитывая, что мы оказались в городе с тысячей памятных табличек. Я достала телефон и вбила в поиск одну только дату.

2 января 1561.

Среди результатов снова и снова мелькало одно имя: Фрэнсис Бэкон. Некоторые источники утверждали, что «отец эмпиризма», как называли этого философа, родился 2 января 1561 года.

Я подняла глаза на Джеймсона. Он смотрел на меня с предвкушением.

Нахмурившись, я вернулась к поискам и вбила сочетание «Фрэнсис Бэкон» и «Прага». И менее чем за минуту узнала про ирландского художника с точно таким же именем.

А еще выяснила, что в Праге есть галерея, которая купила на аукционе внушительную коллекцию работ этого самого Фрэнсиса Бэкона.

* * *

Дорога к галерее пролегала через Староместскую площадь. Затем нужно было свернуть в лабиринт переулков и еще немного пройти. К счастью, мне удалось найти нужный дом относительно быстро.

Не успела я зайти внутрь, как меня пригвоздил взглядом сотрудник галереи в очень дорогом костюме. В глазах отчетливо читалось: «Подросткам в джинсах и мятой футболке не место в таких изысканных местах!», но стоило Орену зайти в здание следом за мной, и взгляд сотрудника переменился.

Все-таки появление телохранителя, да еще с военной выправкой, – веский повод пересмотреть первое впечатление.

Я пошла по галерее в поисках хоть какой-то подсказки. Надменный сотрудник украдкой следил за мной, а потом вдруг округлил глаза – видимо, понял, кто я такая. Я же к этому моменту уже успела сделать вывод о том, что вокруг ничего полезного нет.

Опять свернула не туда. Пока работник галереи не додумался расстелить передо мной красную ковровую дорожку – как же, ведь сама наследница Хоторнов в музей пожаловала! – я выбежала из здания. В толпе туристов мелькнул Джеймсон. Я бросилась за ним, стараясь не отставать и лавируя между людьми, но на Староместской площади опять потеряла его из виду.

Оглядевшись, я обратила внимание, что все люди вокруг смотрят в одну сторону.

На часы. Массивные старинные часы с несколькими циферблатами – золотым, оранжевым, бирюзовым. Настоящее произведение искусства!

– Через несколько секунд пробьет новый час, – рассказывал экскурсовод у меня за спиной. – Вы увидите, как движется процессия апостолов. Скелет справа символизирует смерть. Остальные фигуры, размещенные вокруг часов, это католические святые. Астрономические часы в соответствии со своим названием показывают не только обычное время. Второй по величине циферблат – астрономический, по нему можно отслеживать положение солнца и луны, а…

Часы пробили один раз.

Я вместе с толпой стала наблюдать за «процессией». Статуи появлялись из-за маленького окошка в часах. Все повыхватывали мобильные телефоны и включили камеры в надежде запечатлеть момент.

А я думала об одном – о фразе «без девяти минут семь». Все прочие мысли вдруг куда-то исчезли. В подсказке было упомянуто время, и вот я оказалась перед часами, причем весьма известными.

Тут я усилием воли остановила бег