Скомкав плащ, Грейс бросила его на одно из кресел для посетителей и села за стол. Она слегка нахмурила брови и сорвала с монитора компьютера розовый бумажный стикер с надписью от руки: «Я прибралась здесь, пока тебя не было, малышка. Ханна». Рядом с подписью Ханна нарисовала сердечко.

Грейс поджала губы, улыбнулась и заправила волосы за уши. Ей вдруг сделалось стыдно, что несколько раз за прошедшие три месяца она не отвечала на эсэмэски Ханны, а разговоры по телефону всегда заканчивались фразой: «Нам нужно с тобой встретиться», и никогда – встречами.

Ханна работала в отделе по связям с общественностью и вела блог западного участка полиции Сиэтла в социальных сетях. Они были довольно близки, Ханна поддерживала её во время пресс-конференций, которые Грейс давала, готовясь к повышению до звания сержанта.

Грейс оттолкнула от себя всех, кому было не наплевать. Но Ханна всё равно прибралась в её кабинете. В этом жесте было столько заботы, что Грейс расплакалась бы, если бы рядом не было Джеймса – незнакомца, внезапно по милости Мак-Куина ставшего неотделимой частью её жизни.

Стол Эвана Ханна не трогала. Он выглядел так, будто Эван отлучился всего на минутку: на спинке стула висела его кожаная куртка с потёртостями на карманах, на столе лежал любимый блокнот с чёрной обложкой, исписанный крупным почерком, и стояла настольная лампа.

Закрыв глаза, Грейс представила, что он сейчас вернётся с двумя стаканами кофе на подставке и скажет: «Восемь долларов за кофе, Грейс! Это обдираловка!»

Но он уже никогда не вернётся. Она скучала по его замашкам «парня из Монтаны», всё детство проведшего в трейлерном парке.

Грейс улыбнулась, ресницы слиплись от влаги, любое напоминание о нём неизменно вызывало слезы. Грейс улыбнулась в первый раз после случившегося, думая о том, каким он был, и мысленно записала это в свой личный список маленьких, но важных побед. Она всё еще понятия не имела, как ей смириться с тем, что за столом Эвана теперь будет сидеть Джеймс, но эта улыбка… Обещала, что когда-нибудь её невыносимая тоска по любимому человеку превратится в светлую грусть.

Грейс тихо всхлипнула, достала из кармана брюк телефон и отправила эсмэску Ханне: «Спасибо. Прости, что вела себя как засранка».

Пока она пыталась прийти в себя, у Нортвуда было время, чтобы осмотреться. Он держал в руке бумажный стаканчик с кофе из автомата внизу и смотрел на тихую Вирджинию-стрит из окна.

– Стол детектива Уитфорда? – Джеймс подошёл к столу Эвана и взял в руки блокнот.

– Пожалуйста, не трогай! – чуть громче, чем стоило, попросила Грейс, и, когда Джеймс поднял на неё растерянный взгляд, смутилась. – Прости. Да, это стол Эвана. – Грейс закрыла лицо руками и покачала головой. – Прости, я веду себя отвратительно. Столько всего сразу навалилось. Я снова здесь, в деле. И буквально всё здесь напоминает о том, что случилось. Мне нужно работать и быть милой со всеми, улыбаться, чтобы никто не решил, что у меня депрессия. Я думала, кто-то разберётся с этим вместо меня, но, видимо, придётся самой.

– Я могу помочь.

– Всё в порядке. Просто… рука не поднимается всё это убрать.

– Похоже, не совсем удачное время для знакомства с новым напарником, – после затянувшегося продолжительного молчания нарушил тишину Джеймс.

– Дело не в тебе, Джеймс. – Грейс достала из шкафа картонную коробку, подошла к рабочему месту Уитфорда и поставила её на стол.

В воздух взметнулся столб пыли и заискрился на свету.

Грейс вдруг поняла: ей нужно было чем-то занять себя до тех пор, пока Хэмптон не даст о себе знать. Иначе её вновь поглотят неотвязные мысли. Она утонет в них, не найдя опоры. Безнадёжность, стылая тревога, все эти непрошеные «А что, если?..» немыслимое количество раз не давали ей сомкнуть глаз до рассвета.

– Это было действительно тяжёлое лето. Я потеряла… друга. – Грейс не хотела говорить ему об отношениях с Эваном. – И рассчитывала, что всю оставшуюся жизнь буду перебирать документы в кабинете Мак-Куина. А теперь это убийство и ты… Я свыкнусь, обещаю.

Джеймс кивнул и понимающе усмехнулся. Он стал помогать ей складывать вещи Эвана в коробку.

– Если тебе станет легче – я рада, что это ты, а не какой-нибудь старик, мечтающий о выходе на пенсию.

– Приятно слышать. Ты неплохо справляешься, – остановившись в нескольких шагах от неё, сказал Джеймс.

– Брось.

Нортвуд молчал. Он нахмурился, мучительно подбирая слова, и наконец неуверенно сказал:

– Я говорю правду. То, что ты делаешь, очень профессионально. И ты честная. Мне это нравится.

Грейс отставила полную коробку в сторону, развернулась к нему лицом и сложила руки на груди. Её грудная клетка под тонкой рубашкой поднялась и опустилась, губы дёрнулись – она слабо улыбнулась. И подумала: «Не получается. Не смей думать, что я хорошо держусь, потому что, когда никто не видит, я разваливаюсь на куски».

– Всё совсем не так, как ты думаешь. – Грейс горько усмехнулась. – Я только делаю вид, что всё держу под контролем. Чёрт, Джеймс, я понятия не имею, как с этим справиться, – вот в чём дело. И если ты не хочешь работать со мной – самое время сказать об этом Мак-Куину.

Джеймс не успел ей ответить. У неё в кармане завибрировал телефон.

– Это Хэмптон. Он только что завершил вскрытие. Ждёт нас.

* * *

Криминалистическая лаборатория располагалась возле туристической зоны «Бикон Хилл».

Солнце село ещё до того, как они выехали. Грейс клонило в сон от голода и непривычной, давно забытой усталости. Машина шла плавно, протекторы почти бесшумно скользили по мокрому асфальту. Свет фонарей сливался на периферии зрения в сплошные, длинные росчерки, бликовал на капоте. Темнота вспыхивала разноцветными огнями, призывными неоновыми вывесками круглосуточных придорожных кафе. Несмотря на поздний час, на улицах было полно людей и машин. Грейс цепляла взглядом из тьмы девушек в слишком коротких юбках и тонких платьях из дешёвой ткани. Они стояли группами под фонарными столбами, и чем ближе был мост Холгейт, тем больше их становилось. Несовершеннолетние беспризорницы, подрабатывающие проституцией, – все они казались потенциальными жертвами.

Внутренности скрутило от тревоги. Грейс остро ощутила