Грейс смотрела на Джеймса, на то, как он сосредоточенно вёл машину, не гнал, но, судя по нетерпению и нервозности в движениях и мимике, боролся с искушением нарушить скоростной режим.

Голова была странно тяжёлой и гудящей. Джеймс сбросил скорость перед светофором и остановился. Грейс вздохнула, откинула волосы назад и сложила руки на груди.

Джеймс внимательно взглянул на неё.

– Может, я не слишком хорошо тебя знаю, но кажется, тебя что-то волнует.

– Громко думаю? – усмехнулась Грейс.

Она опустила глаза. Её ресницы подрагивали, между бровей залегла складка. Грейс облизнула губы и развернулась к нему, облокотившись на дверь. Келлер привыкла к тому, что люди, окружавшие её, обладали проницательностью, но ей не нравилось, когда кто-то пытался залезть в её голову и прочитать мысли. Грейс понятия не имела, почему позволила сделать это Джеймсу. Он играючи обошёл ту стену, ту линию обороны, что она выстраивала вокруг себя всю осознанную жизнь. Не протаранил прямыми, смущающими вопросами – обошёл.

– Нет, но ты выглядишь озадаченной.

– Так и есть. Я всё пытаюсь понять, что нас ждёт.

– Может быть, это простое убийство на почве ревности. – Джеймс крепко обхватил ладонями руль и плавно взял с места, когда загорелся зелёный свет. – Или проститутка решила ограбить клиента, и тот вышел из себя, – после продолжительной паузы наконец закончил мысль он.

– Ты и сам в это не веришь, Джеймс. Убийство в состоянии аффекта всегда выглядит иначе. Вышедший из себя клиент не стал бы отпиливать жертве грудь перочинным ножом.

– Если хочешь что-то сказать – я слушаю, – мягко, но настойчиво сказал Джеймс.

Его низкий, глубокий голос, сглаженный лёгким северным акцентом и приглушённой интонацией, завораживал.

Грейс собиралась ответить, но тщательно подбирала слова, чтобы не показаться заносчивой. Она сохраняла спокойное, отрешённое достоинство. После очередного вздоха линия её плеч становилась ровнее, светлел взгляд, а в уголках губ таяла отравляющая горечь.

Наконец она заговорила:

– Знаешь, что-то подсказывает мне: это будет серия. Может быть, это даже не первая его жертва. Серийные убийцы показывают лишь те тела, которые они хотят, чтобы мы нашли. Кинологам не удалось найти отделённую грудь. Значит, он забрал её в качестве трофея. Или вроде того. И это очень далеко от того, что ты называешь «убийством, совершённым в состоянии аффекта».

– Есть какие-то мысли? Может, накидать предварительный психологический портрет? Проконсультироваться с психологом-криминалистом?

Грейс пожала плечами, стянула резинку с запястья и завязала волосы в тугой хвост.

– Скорее всего, это белый мужчина лет тридцати-сорока. У него есть машина. Возможно, неприметный фургон. Мак-Куин сделал запрос на записи с камер наблюдения в дорожную полицию, но я не думаю, что нам повезёт. Поворот с шоссе на Фолл-Сити в слепой зоне.

– Белый мужчина на фургоне… Отлично, список подозреваемых сократился до грёбаной половины штата. – Джеймс улыбнулся.

– Но ты же сказал «предварительный портрет». – Грейс поджала губы и едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. – К тому же я полицейский, а не профайлер.

* * *

В моргах Келлер мгновенно выводил из равновесия специфический тяжёлый запах: отвратительный «сладковатый» дух разложения вперемешку с едкой вонью антисептика.

Пока они с Джеймсом шли по коридору в лабораторию доктора Скотта Хэмптона, Грейс достала из сумки флакон туалетной воды и распылила на шею.

Грейс вошла в прозекторскую через силиконовые шторы, часто моргая от яркого освещения люминесцентных ламп и кипенно-белых стен. Внутри тихо играла музыка. Что-то из современной классики, вроде Циммера.

Прикрытое белой простынёй лишь наполовину, тело неизвестной лежало на спине на металлическом столе: омытое и обсушенное, но мертвенно-бледное, синюшное, с тёмными пятнами тления и зачищенными ранами. Вымытые и расчёсанные длинные волосы лежали по обе стороны от её головы. Лицо было умиротворённым, безразличным. Рот теперь уже был закрыт, как и глаза. Того шока, что тело вызвало после того, как Грейс впервые его увидела, не было. Доктор Хэмптон заботливо подготовил жертву к опознанию. Трупное окоченение сошло на нет, мышцы расслабились в последний раз.

Доктор Хэмптон вышел из подсобного помещения, сжимая несколько папок в руках. Увидев их, он снял маску, защитный экран и улыбнулся.

– Давно я не сталкивался с чем-то подобным, – признался Хэмптон.

– Она теперь здесь местная знаменитость? – Грейс усмехнулась.

– Кое-кто из коллег заходил посмотреть на вскрытие. Одноразовые платки в коробке на столе, – сообщил Хэмптон, когда Грейс шмыгнула носом, и надел перчатки.

– Спасибо, Скотти.

– Вам увеличили бюджет на переработку? Уже почти девять. Признаться, я думал, что вы приедете утром.

– Ты знаешь Мак-Куина. Нам никогда не платят сверхурочные.

Келлер вслед за Хэмптоном подошла к секционному столу, стараясь сохранять выражение лица бесстрастным. Джеймс встал рядом с ней.

– Причина смерти – удушение руками с использованием ткани в качестве смягчающей прокладки, чтобы не оставить явных следов, – сказал Хэмптон и провёл пальцем по сине-фиолетовому участку кожи на шее жертвы. – В этом месте, я полагаю, он скрестил между собой большие пальцы. Сильное давление на область гортани привело к перелому щитовидного хряща и подъязычной кости. Посмотрите на то, как отделена грудь. Вероятно, это было сделано ножом с коротким, слегка затупившимся, прямым лезвием. – Скотт спустился ниже по Y-образному шву и обвёл рукой обширный фиолетово-синий кровоподтёк. – Одна из травм, нанесённых жертве при жизни, – сломанное ребро. Жертва сопротивлялась перед смертью. А также синяки и повреждение целостности кожного покрова в области запястий и щиколоток. Это говорит о том, что её связывали и удерживали против воли. Множественные и хаотичные порезы на теле – неглубокие. Некоторые из них не сильно кровоточили, потому что были нанесены после наступления смерти. Невозможно определить, использовал ли он один и тот же нож, потому что тут неплохо поработали личинки мясных мух.

– Изнасилована? – Грейс затошнило.

Вязкая слюна наполнила рот. Она сглотнула, чувствуя ком в горле.

– Да. Стенки влагалища травмированы. На первый взгляд, следов спермы не обнаружено. Но я взял образец вагинального секрета для детального анализа.

– Это не может быть просто особенностью, связанной с её работой? – спросил Джеймс.

Он уцепился за версию, что жертва – проститутка. Убийство явно произошло на сексуальной почве, с целью удовлетворения сексуальных желаний, отклоняющихся от общепринятых норм. А отделённые груди – это явный признак оффензивного расчленения[4]. Но жертва не обязательно должна была быть проституткой. Даже если она хранила деньги в носках.

Грейс развернулась к нему.

– Прости?

– Мне приходилось работать с жертвами изнасилований. Чёрт, я только с ними и работал. Установить изнасилование, когда жертва – проститутка, сложно.

– Согласен, особенно если нет сторонних травм. Я не исключаю этого, но вряд ли