Это был раздражительный шепелявый старик с выпученными от давления глазами.

– Есть ли основания предполагать, – спросил я напрямик, – что убийство Ньюхолла – не просто выходка мексиканских бандитов? Могло ли быть, что его прикончили умышленно, а не просто в перестрелке с теми, кто хотел этих бандитов захватить?

Адвокаты не любят, чтобы их допрашивали. Этот брызгал слюной, строил мне гримасы, еще больше выпучивал глаза и, конечно, ответа не дал.

– То ешть? То ешть? – огрызнулся он. – Объяшните, что вы имеете в виду!

Он свирепо посмотрел на меня, потом на стол, дрожащими руками поворошил бумаги, словно отыскивая полицейский свисток. Я рассказал ему свое дело – рассказал про Тома-Тома Кери.

Еще немного побрызгав, Эллерт спросил:

– Што вы имеете в виду, шерт вожьми? – И устроил уже полный кавардак на столе.

– Ничего не имею в виду, – проворчал я в ответ. – Что имел, то и сказал.

– Да! Да! Понимаю! – Он перестал выпучивать на меня глаза, и голос у него сделался менее сварливым. – Но нет шовершенно никаких ошнований подожревать што-либо подобное. Шовершенно никаких, шэр, шовершенно!

– Может быть, и так. – Я повернулся к двери. – И все же я в этом немного покопаюсь.

– Подождите! Подождите! – Он вскочил с кресла и побежал вокруг стола ко мне. – Мне кажетша, вы ошибаетешь, но раш вы вше равно будете рашшледовать, шообщайте мне, пожалуйшта, о режультатах. И лучше вшего – берите ш меня ваш обычный гонорар и держите меня в курше дела. Шоглашны?

Я сказал, что согласен, вернулся к столу и начал его расспрашивать. По словам адвоката, в делах Ньюхолла не было ничего такого, что могло бы насторожить нас. Капитал его составлял несколько миллионов и в основном был вложен в шахты. Почти половину денег Ньюхолл получил в наследство. Никаких сомнительных сделок в прошлом, никаких незаконных претензий на чужие горные участки, никакого мошенничества, никаких врагов. Вдовец; единственная дочь. При жизни отца у нее было все, чего она только могла пожелать, и они очень любили друг друга. Он отправился в Мексику с группой горнопромышленников из Нью-Йорка, которые собирались продать ему там участки. На них напали бандиты, нападение отбили, но в перестрелке погибли Ньюхолл и геолог Паркер.

Вернувшись в контору, я составил телеграмму в наше лос-анджелесское отделение с просьбой послать в Нога-лес агента и выяснить что можно об убийстве Ньюхолла и о делах Тома-Тома Кери. Сотрудник, которому я дал зашифровать ее и отправить, сказал, что меня хочет видеть Старик. Я пришел к нему в кабинет, и он познакомил меня с круглым коротышкой по фамилии Хук.

– У мистера Хука, – сказал Старик, – ресторан в Сосалито. В прошлый понедельник он взял на работу официантку по имени Нелли Райли. Она сказала, что приехала из Лос-Анджелеса. По описанию мистера Хука ее приметы полностью совпадают с тем, как вы с Кониханом изобразили Нэнси Риган. Верно? – спросил он толстяка.

– Совершенно верно. В точности то, что я прочел в газетах. Рост метр шестьдесят пять, среднего сложения, голубые глаза и каштановые волосы, лет двадцати или двадцати двух, красивая, но самое главное – фанаберия неслыханная, мнит о себе неизвестно что. Я попробовал перейти с ней как бы на более дружеские отношения, так она сказала: уберите ваши грязные лапы. А потом я выяснил, что она почти не знает Лос-Анджелеса, хотя говорит, что прожила там два или три года. Могу поспорить, это она самая. – И дальше он стал интересоваться тем, сколько из обещанного вознаграждения придется на его долю.

– Вы сейчас туда отправляетесь? – спросил я его.

– Да, скоро. Мне тут надо походить, узнать кое о каких блюдах. А потом уже туда.

– Девушка будет на работе?

– Да.

– Тогда мы пошлем с вами человека, он знает Нэнси Риган.

Я вызвал Джека Конихана из комнаты оперативников и представил его Хуку. Они договорились встретиться через полчаса у парома, и Хук вразвалочку ушел.

– Нелли Райли не Нэнси Риган, – сказал я. – Но мы не можем пренебречь даже одним шансом из ста.

Я рассказал Джеку и Старику о Томе-Томе Кери и о моем визите к Эллерту. Старик выслушал с обычной вежливой внимательностью, молодой Конихан, всего лишь четыре месяца назад ставший охотником за людьми, – с широко раскрытыми глазами.

– Ты, пожалуй, беги на встречу с Хуком, – сказал я парню, закончив рассказ, и вместе с ним вышел из кабинета. – А если окажется, что она Нэнси Риган, вцепись и не выпускай. – Старик уже не мог нас слышать, и я добавил: – И ради бога, постарайся в этот раз не получить по зубам за свою юношескую галантность. Сделай вид, что ты взрослый.

Мальчишка покраснел, сказал: «Идите к черту!» – подтянул галстук и отправился на свидание с Хуком.

Мне надо было написать несколько отчетов. Покончив с ними, я положил ноги на стол и, множа полости в пачке сигарет, до шести часов думал о Томе-Томе Кери. Потом я пошел в ресторан есть лангет и похлебку из морских ушек, а потом – домой, чтобы переодеться и закончить вечер в клубе за покером. Переодевание мое прервал телефонный звонок. Звонил Джек Конихан.

– Я в Сосалито. Девушка не Нэнси, но я набрел на кое-что другое. Не знаю, как быть дальше. Вы можете приехать?

– Дело стоит того, чтобы отказаться от покера?

– Да… По-моему, это важно. – Он был возбужден. – Хорошо бы вы приехали. По-моему, это в самом деле нить.

– Ты где?

– Тут, на пароме. Не в Золотых воротах, на другом.

– Ладно. Прибуду с первым же паромом.

Часом позже я сошел с парома в Сосалито. Джек Конихан протолкался сквозь толпу и начал говорить:

– Когда я уже возвращался и пришел сюда…

– Подожди, пока выйдем из толпы, – остановил его я. – Должно быть, что-то потрясающее – восточный уголок твоего воротничка загнулся.

Пока мы шли к улице, он машинально поправил эту деталь безупречного в остальном костюма, но даже не улыбнулся – его мысли были заняты чем-то другим.

– Сюда, – сказал он, заводя меня за угол. – Кафе Хука на углу. Если хотите, можете сами взглянуть на девушку. Она такого же роста и масти, как Нэнси Риган, но и только. Стервоватая девчонка, с последней работы, наверное, уволили за то, что плюнула жвачкой в кастрюлю с супом.

– Хорошо. Значит, она отпала – так