Стаев снова перевел взгляд на вожатого. Шайгин лежал неподвижно, будто никогда не выходил из комы. Капитан смотрел на него, и тут на кровати на миг появился древний старик с морщинистым лицом и длинными белыми волосами. Впрочем, это было то ли видение, то ли еще что.

«Нужно искать человека без родителей», – проговорил голос Рады в голове. Капитан поморщился. Нет, это не он. Настоящий преступник – в каждом из нас. Поэтому его не только нельзя поймать, но и выявить невозможно. Каждый вложил свою лепту в случившееся. Каждый постарался по мере возможности. И теперь теория о вызове злого духа или кого бы то ни было еще при помощи музыки из старинной книги стала казаться нелепой, притянутой за уши… Нет, все гораздо сложнее, глубже, запутанней. Если бы вожатый не играл детям ту музыку, ничего бы не произошло. Если бы дети, собравшиеся в десятом отряде, не прилагали определенных усилий, они бы не пропали. Но что-нибудь обязательно совершилось бы – с другими детьми, в другое время, с другими последствиями.

Так сидел Стаев, думал и не заметил, как побледнели и пропали звезды, как посветлело небо за окном. Больница просыпалась. В коридоре зашаркали подошвы о линолеум. То приближались, то удалялись торопливые шаги, говорили беспокойные голоса, доносились вскрики и возгласы. Через несколько минут дверь распахнулась. На пороге стоял удивленный заведующий. За ним возвышался грозный Петров.

– Так, это еще что? – сказал заведующий строгим голосом. – Вы что здесь делаете? Как вы сюда попали? Кто вам разрешил?

– Хватайте его! – приказал Петров.

И Стаева вывели из палаты Шайгина.

2

Капитана привели обратно в общую палату, откуда выгнали всех пациентов. Стаев поправил казенную полосатую пижаму и сел на край железной кровати с плоским матрасом, положенным на скрипучую панцирную сетку. Петров долго смотрел на капитана, как бы решая, куда его лучше ударить.

«А где остальные двое – Иванов и Сидоров? – подумал Стаев. – Наверняка толкутся где-то поблизости».

– М-да, ты был прав, – заговорил «дознаватель», садясь на стул напротив капитана. – Труп Майи действительно не подвержен никаким изменениям. Понимаешь? Пролежал на жаре трое суток и – ничего. Хоть бы запах появился или пятнышко. И никто не может сказать, почему так происходит. Врачи в растерянности. Девочку как будто забальзамировали, только без всяких веществ. Это просто… немыслимо.

Петров вперил взгляд в переносицу Стаева, как будто присосался невидимым жалом.

– И да, тела мертвых пионеров 1977 года тоже не разлагались, – продолжал Петров. – Ты все правильно запомнил. Мы подняли из архива документы, изучили их. Сами тела, к сожалению, кремировали. А представляешь, что было бы, если по истечении двадцати шести лет они…

Дознаватель не договорил, отвел взгляд к окну, но тут же снова повернулся.

– Какая связь между этими делами? – Петров наклонился к Стаеву так близко, что чуть было не клюнул его носом. – Что тебе рассказала Шайгина? Мы знаем, что ты разговаривал с ней. О чем?

Стаев вздохнул. Петров выжидал, но снова заговорил:

– И да, родители в самом деле мешали поискам. Один поджег лес, еще несколько пытались увести следствие по ложному пути. И бунт подняли тоже для этого. А знаешь, почему они мешали? Ты же в курсе, что в десятом отряде детишки не простые были?

Стаев слегка пожал плечами. Петров расценил это как удачу и продолжал:

– Об этом все знали. И родители, и учителя, и служащие лагеря, и дети. Только почему-то никто не спешит рассказывать подробности. Ученики Шайгина из обеих школ тоже молчат как партизаны. Пионеры-герои нашлись! А замысел вожатого был грандиозным. Только мы даже предположить не можем, в чем именно он состоял. В тетрадях ничего нет. Видимо, самые главные бумаги он уничтожил. И в компьютере ничего. Никакой информации. Жесткий диск отформатирован. Остались только несколько пачек нот. Их изучают наши специалисты.

Петров покачался на стуле.

– Ну, чего ты молчишь? – застонал он. – Будешь помогать нам? Ты пойми, ничего еще не закончилось. Неизвестно, сколько человек успел обработать вожатый. Может быть, через пару месяцев такое начнется…

Дознаватель дернул щекой и потер шею.

– Может быть, в нотах и будет что-то стоящее, но нам нужна еще одна вещь. Без флейты мы как без рук. Мы знаем, что она у тебя. Куда ты ее дел?

Стаев старался не шевелиться. Петров не знал, что драгоценный инструмент лежит сейчас под матрасом той кровати, на которой сидел Стаев. Капитан мысленно поблагодарил врачей, которые не выдали его.

Петров покачал головой.

– Понимаю. Флейта дорога тебе как память? Но мы ее все равно найдем. Тогда другой вопрос: ты говорил с вожатым в палате? Шайгин приходил в себя? Что он тебе сказал? Кто его сообщник? А что случилось в актовом зале зимой? Наконец, куда же подевался десятый отряд?

– Ушел в светлое будущее, – не выдержал Стаев.

Петров как будто не услышал фразы. Во всяком случае, на его лице ничего не отразилось. Он прочистил горло, в досаде поджал губы и раздумывал с минуту, прежде чем заговорить снова.

– Мы тебе обещаем восстановление в органах. Еще не поздно сделать карьеру. Майора дадут сразу же. Станешь начальничком. Через год-другой дослужишься до подполковника. Будешь жить и бед не знать. Новая машина, квартирка, дачка ну и прочие блага. Только расскажи, что тебе удалось узнать.

Стаев снова замолк.

– Да что вы все как партизаны, ей-богу? – не выдержал Петров. – Тебе-то какой резон молчать? Зачем покрывать вожатого? Он тебе сын родной, что ли? И потом, я же не предлагаю предать родину, перейти на сторону врага или отречься от родной матери. Я просто хочу выяснить, где дети.

И опять Стаев не произнес ни слова. Петров вздохнул и потер ладонью лоб. Он продолжал вести разговоры, то взывая к совести капитана, то угрожая ему, то суля разные вознаграждения, но ему так и не удалось ничего добиться. Дознаватель вышел из палаты, переговорил с врачом и покинул больницу. Стаев смотрел, как он идет по аллее и скрывается за кустами.

После этого случая врачи оставили Стаева в покое. Его иногда водили на обследования и процедуры, но больше не пичкали лекарствами и не пытались вылечить. Благодаря этому у Стаева появилось много времени для размышлений. Он тратил его с пользой: анализировал разговор с Шайгиным и те скудные данные, которые невзначай выдал Петров.

Итак, связь мертвых пионеров из 1977 года с исчезновением детей из «Белочки» очевидна. Нетрудно понять, что приключилось. Советские школьники наверняка побывали накануне на концерте Штольца и, наслушавшись странной музыки, отдали богу душу