Грейс припарковала машину на противоположной стороне улицы.

– Будь на связи, – сказала она Нейту, прежде чем вышла из машины вслед за Джеймсом.

«Боже, что я творю», – думала Грейс, ощущая себя идиоткой, до невозможности стыдясь того, с какой лёгкостью эмоции затмили ей разум уже во второй раз. Сначала, повинуясь сиюминутному желанию, она привела в дом Калеба, а теперь решила подставить себя под удар только для того, чтобы Джеймс нашёл успокоение.

Она всегда думала, что принадлежит к той породе женщин, которые не позволяют чувствам взять верх. Но всё изменилось после смерти Эвана. Она обещала себе, что не привяжется к Джеймсу, но привязалась и понятия не имела, как его отпустить. Грейс не узнавала себя – и что делать с собой новой, не знала. В такие моменты ей хотелось бежать. Для Джеймса с самого начала её нелепые попытки сбежать, закрыть дверь – и себя заодно – на все замки не были препятствием. Как и для неё самообман больше не был решением всех проблем.

«Что мне теперь со всем этим делать?» – думала она.

Все эти чувства были такими настоящими, Грейс казалось, что она вот-вот рухнет на колени и выблюет всё на асфальт. Она ждала, что расследование закончится несмелым радостным волнением, ждала, что в конце будет собой гордиться, но вместо этого испытывала отвращение к себе и зудящее желание отскоблить кожу до ран мочалкой.

Над крыльцом загорелась лампочка. Из дома не доносилось ни звука. Звонок не работал.

Грейс постучала в дверь. К её удивлению, Калеб открыл без промедлений.

– Грейс? – Он улыбнулся, вытирая руки вафельным полотенцем. – И Джеймс. Что-то произошло?

– Мы можем поговорить?

– Конечно, входите. – Он отступил на шаг и пропустил детективов внутрь.

Внутри его дом выглядел лучше, чем снаружи: немного безликой мебели, светлые стены, чистые полы из светлого дерева. Пахло едой и парфюмом. Калеб пах им в ту ночь: дым и хвоя.

Грейс прошла вглубь дома, слыша позади себя шаги Джеймса, и остановилась в гостиной, совмещённой с кухней. Грейс обратила внимание на небольшую дорожную сумку на барной стойке.

– Я звонила тебе несколько раз. Это… насчёт Мэдди.

– Прости, мой телефон в ремонте. Я уронил его в воду, когда принимал ванну. Что-то произошло?

– Мэдди пропала. – Грейс подошла к барной стойке, остановилась напротив него и облокотилась на столешницу. Перед тем как войти в дом, она предусмотрительно расстегнула кобуру. Джеймс остановился в дверном проёме, прислонился плечом к откосу и сложил руки на груди.

– Это правда? – Он изобразил искреннее удивление.

– Расскажи мне о том вечере. – В глубине души Грейс хотелось верить, что эмоции, которые он демонстрировал, не были фальшивыми, что Слоун ошиблась, что Калеб не причастен к убийствам.

На столешнице лежали нераспечатанные письма: корреспонденция и какой-то спам, где получателем значился Калеб Сент-Джозеф. Фамилия «Сент-Джозеф» на почтовых конвертах связала Калеба с монастырём Святого Иосифа в Вайоминге и уничтожила веру в его невиновность.

Грейс выпрямилась и опустила ладонь на бедро. Ощущение оружия под ладонью успокоило её.

Калеб подошёл к барной стойке, нахмурился и опустил взгляд.

– После того, как мы пересеклись возле дома… – Калеб взглянул на Джеймса. – Я совсем недолго пробыл там. Мы быстро управились с документами, и я вернулся домой. Мэдди звонила кому-то, кажется, тебе, Джеймс. Вроде как, чтобы убедиться, что ты не скоро вернёшься. Я не знаю, должен ли говорить такое, но она вроде бы ждала кого-то.

Он посмотрел на Грейс совершенно невинными глазами, словно говорил правду. Джеймс дёрнулся, двинулся в их сторону, но Грейс остановила его взглядом.

– Что ты имеешь в виду?

– Это не моё дело, но она вроде как ждала парня.

– Она не говорила, кого именно?

– Нет, да мне и в голову не пришло спросить. Но это вполне ожидаемо.

– Ожидаемо?

– Учитывая её прошлое. Без обид, Джей. Разве с этим можно завязать? Это зависимость.

Грейс была готова поклясться, что в этот момент его губы тронула едва заметная улыбка.

– Собираешься уезжать? – спросила она, спиной чувствуя ярость Джеймса.

– Хочу навестить старого друга перед Рождеством.

– Отца Иезекииля? – спросил Джеймс. – Хочешь снова стать его мальчиком для битья?

Всё, что произошло после слов Джеймса, Грейс видела как в замедленной съёмке: в глазах Калеба шок смешался со страхом, он выхватил из открытой дорожной сумки пистолет, направил его на Джеймса, выстрелил и ринулся на улицу через заднюю дверь.

Чувствуя, что сердце пропустило несколько ударов, Грейс обернулась к Джеймсу. Он лежал ничком на полу, зажимая рану в плече рукой, кровь под ним растекалась пугающе быстро. Грейс потянуло к нему, словно кто-то дёрнул за цепь. Но Грейс не позволила чувствам взять над ней верх и в этот раз. Она вытащила глок из кобуры и выбежала из дома следом за Калебом. На ходу она дала указания Нейту в рацию, чтобы он вызвал подкрепление и медиков.

Калеб перемахнул через забор и побежал вниз по пустынной улице, которая заканчивалась ветеранским кладбищем. Грейс преследовала его несколько минут, прежде чем сделала первый предупреждающий выстрел. Он пригнулся от испуга – пуля проделала дыру в асфальте в дюйме от его левой ноги – и стал отстреливаться. Грейс пришлось прятаться за машинами: несколько стёкол лопнуло над её головой, волосы потяжелели от крошева. Она нагнала Калеба, когда он, петляя, бежал среди белых мраморных памятников, опустилась на колени, поставила руки в упор на один из каменных крестов и выстрелила. Калеб как-то запоздало дёрнулся и повалился на бок, крича от боли: Грейс попала в бедро.

Поднявшись на ноги, Келлер подбежала к нему и откинула его пистолет в сторону. Она направила оружие на его грудь и опустила указательный палец на спусковой крючок. Ей хотелось выпустить в него все имеющиеся патроны. Грейс надеялась, что это поможет ей избавиться от ощущения грязи на коже.

Медно-розовый солнечный свет заливал парковку перед старшей школой «Роджерс» в Спокане. Грейс сидела в служебной отцовской машине, наблюдая за тем, как он протирал от пыли приборную панель лоскутом ткани, подозрительно похожим на её любимую заношенную футболку. Пылинки, подхваченные солнечными лучами, покачивались в воздухе и снова оседали на пластик. Грейс развернулась к отцу, расстегнула спортивный бомбер, потому что в машине было тепло, и взглянула на его поясную кобуру. К тому моменту она уже решила, что станет полицейским.

– Тебе приходилось стрелять в