Воцарилось молчание.

– Как тебя зовут? – наконец спросила дама.

– Зизи.

– Это что же, по-французски? Или ты француженка?

– Зинаида, – поправилась, покраснев, девочка.

– Нет, пусть будет Зизи. Мне нравится. Немного отдает лореткой, но служанка с французским именем – это забавно.

Служанка? Лоретка? О чем это она?

– После свадьбы наследника я была приписана ко двору цесаревны Марии Федоровны, но уже больше года некоторых из нас ей пришлось уступить императрице. Последние месяцы мы практически неотлучно находимся при Марии Александровне, – продолжала гостья. – Нынче она нуждается в постоянном уходе. Бедняжка совсем слаба.

– Несомненно, некоторые обстоятельства лишь усиливают действие болезни, – сочувственно кивнула Аркадия Дмитриевна.

Незнакомка закатила глаза.

– Ах, это ужасно! Но мы не говорим об этом, понимаете?

– Разумеется, я все понимаю и не могу не сочувствовать государыне. Такое унижение в собственном доме!

Незнакомка показала глазами на Зизи и приложила палец к губам.

– Не беспокойтесь, она ничего не понимает, – успокоила ее начальница.

Зизи в самом деле не понимала, о чем идет речь. Под аккомпанемент сильно бьющегося сердца девочка пыталась угадать, не по ее ли душу явилась нарядная дама.

– Не чаю, как вернуться в покои цесаревны. Работы не меньше, но, несомненно, спокойнее. Одно утешает: ввиду особых обстоятельств некоторым свитным фрейлинам – наиближайшим, разумеется, – предоставлены более удобные покои и дозволен свой штат прислуги. Однако при нынешнем положении дел все мы просто сбились с ног. Дежурная неделя – сущий ад, поверьте. Приходится переодеваться по нескольку раз, обедать буквально на ходу!

– Немыслимое напряжение! – снова поддакнула Аркадия Дмитриевна.

– Вот почему я обращаюсь к вам за помощью, дорогая моя.

– Уверена, что Зинаида Надеждина – то, что вам нужно. Она приучена к ежедневному труду, шьет, умеет готовить, читать и писать.

«Сейчас начальница скажет о том, что воспитанница рисует, играет на лютне и свободно изъясняется на двух языках», – подумала Зизи, но Аркадия Дмитриевна добавила иное:

– Прилежна и послушна.

– А она не больна, часом? Какая-то худоба у нее чахоточная.

– Что вы! Абсолютно здорова. Конституция хрупкая, только и всего.

– Во дворце и так больных хватает.

– Будьте уверены!

Во дворце? Неужели речь идет о царском? Не может быть!

Зизи хотела бы узнать больше, но ее услали из кабинета с приказом отправляться на уроки.

Уже на пороге она успела услышать:

– Через три дня я пришлю за ней.

Зизи поспешила вернуться в класс, но до конца занятий не могла думать ни о чем другом, только о нарядной даме в пенсне.

Никто не стал ничего ей объяснять. Создавалось впечатление, что даже Аркадия Дмитриевна толком не знает. Эдит Карловну известие взволновало, но ей тоже не были известны подробности. Слушая рассказ девочки о произошедшем у начальницы, она хмурилась и закусывала губу, но как только замечала на себе взгляд Зизи, улыбалась ободряюще и непременно говорила:

– Все будет хорошо.

Зизи очень хотелось, чтобы так и было.

Чернавка

Все случилось так, как обещала дама в пенсне. Через три дня после памятного разговора за Зизи прислали угрюмого человека в одежде лакея – Зизи не раз видела такую, когда воспитанницы, случалось, проходили мимо дворца вдоль набережной Невы.

Он же по пути объяснил, что взяли ее в услужение к фрейлине Куракиной. Стало быть, жить она будет прямо во дворце.

При слове «дворец» у Зизи так забилось сердце, что она на несколько минут оглохла. Потрясенная, девочка так и не осмелилась спросить, что будет там делать.

Однако буквально в тот же день, не успела Зизи пристроить вещички на стул в маленькой прихожей, снять суконное пальто с пелериной и наскоро одернуть серое приютское платье, все непонятности разъяснились. Ее взяли кем-то вроде чернавки. Или, как объяснила княгиня Куракина, помощницей комнатной служанки.

Прислуживать самой фрейлине ее не допускали. Одевать, причесывать и обхаживать хозяйку доверялось проверенной и хорошо обученной горничной по имени Полин, служившей у княгини почти пять лет. Зизи вменялось в обязанности мести пол, вытирать пыль, собирать грязное белье и выполнять всякую черную работу.

Одна из таковых – мытье отхожего места, представлявшего из себя нарядный шкафчик со встроенным фаянсовым унитазом. Большинство фрейлин и служащих, как выяснилось позже, пользовались ватерклозетными комнатами, находившимися на каждом этаже в помещениях под номером семнадцать. Куракиной позволялось иметь индивидуальный ретирадник, как она называла уборную, прямо в покоях.

Главной частью конструкции был смывной бачок с клапаном и рукоятью. Для Зизи это было в диковинку. Она расспрашивала Полин, удивляясь, что в бачок не наливали из ведра. Та пояснила: в подвале воду качает паровая машина, та поднимается по трубам и льется, стоит повернуть рукоять.

– Раньше отходы из резервуара сливали в ведро, а после в отхожую яму в подвале таскали, – морща нос и хихикая, рассказывала Полин. – Так что радуйся: нынче все само туда смывается.

Было у Куракиной еще одно – совершенно потрясающее, по мнению Зизи, – чудо: собственная ванна. Полин, счастливая, что теперь есть, с кем поболтать, с удовольствием поведала и про сию диковину. Ванны появились во дворце не так давно, и обитатели поначалу их стеснялись. По первости даже маскировали, например, под бильярдный стол или диван. Куракина же, напротив, индивидуальной ванной гордилась и даже хваталась гостям. Тут же стояла печка-водогрейка, топить которую приходил бородатый дед Силантий. Перед мытьем Полин выстилала ванну простыней, а прибирать после процедуры стало обязанностью Зизи.

Электричества, как в парадных залах, у фрейлин не имелось; за тем, чтобы в переносных лампах всегда был керосин, следил тот же Силантий. Зизи же вменялось чистить закопченные стекла и менять фитили.

Кроме того, Зизи частенько вместо специального лакея приходилось бегать в кухню, находившуюся на первом и полуподвальном этажах, сгруппировавшихся вокруг внутреннего дворика северо-восточного ризалита, называемого Кухонным. Довольно далеко, но Зизи нравилось там бывать. Собственно, кухонь было несколько. Своя для каждого из членов императорской семьи и отдельно для служащих. Названия помещений звучали забавно – Пирожная, Мундкохская, где готовили для самого императора, Супермейстерская, Расходная и почему-то Портомойня, где мылась посуда. Бегать туда приходилось чаще всего.

И всюду были свои запахи, свои секреты, которые очень хотелось разгадать.

Однажды она случайно оказалась в дворцовой части под названием Кофешенская, где кроме приготовления кофе занимались также шоколадом.

Испробовать необычные десерты ей, конечно, не довелось, но один аромат так впечатлил не привыкшую к изыскам девочку, что ей и