– В самом деле? – Трейси выгнула идеальную бровь и повернулась к отцу: – Как дела, папа?

– Хорошо, спасибо, – ответил он сестре. – Новое платье?

– От Виктории Бэкхем, – похвастала она, покрутившись на месте.

Мне и думать не хотелось, сколько стоит этот наряд, хотя пришлось себе напомнить: то, как Трейси тратит свои деньги, меня не касается. Я не имею права ее судить.

Вот только, конечно, это были не ее деньги. Отец оплачивал все расходы сестры по кредитным карточкам и счетам. И сколько я ни старалась не слишком расстраиваться по этому поводу, регулярно напоминая себе, что мне повезло не нуждаться в помощи, это было обидно.

– Привет, пап, – сказала я. – Ты сегодня настоящий щеголь.

И снова ответного комплимента я не дождалась.

– Как сегодня мама?

– Так же, как вчера и позавчера.

– Кажется, она в добром расположении духа, – заметила Элиз.

– Вы ее уже видели?

– Ваш отец показал мне дом и познакомил нас. Такая красивая женщина, несмотря ни на что. Пройдем на кухню, поговорим? – предложила она. – Я сегодня с утра испекла шоколадные кексы и уже поставила чайник.

– Отличная идея, – улыбнулась я и оглянулась на Трейси, словно говоря: «Разве она не чудо?»

Мы прошли за отцом и Элиз в белоснежную кухню, выходящую окнами на задний двор. Цветущий сад пестрел яркими оттенками кораллового, красного и розового.

– О, здорово! Вы уже открыли бассейн! – воскликнула Трейси, плюхаясь в одно из четырех плетеных кресел возле круглого столика перед панорамным окном. – Пожалуй, я приеду в субботу немного поплавать.

– Чудесно, – подхватила я. – Я тогда привезу детей.

– Кстати, как ваши замечательные дети? – спросила Элиз, прежде чем моя сестра успела возразить.

– Великолепно, спасибо.

Отец, прищурившись, окинул меня взглядом с головы до ног.

– Мне кажется или ты немного прибавила в весе? – спросил он.

Я выдавила улыбку.

– Нет, пап. Все по-прежнему.

«Так же, как вчера и позавчера».

– Элиз, давайте я вам помогу, – предложила я, когда она собралась налить кипяток в фарфоровый чайник.

– Ни в коем случае. Пожалуйста, сидите. Все уже готово. Пусть только чай заварится несколько минут.

Я посмотрела на блюдо, стоявшее посреди стола, и почувствовала, что у меня текут слюнки.

– Кексики выглядят просто изумительно.

– Будем надеяться, что на вкус они не хуже, – ответила Элиз. – Кстати, красивая блузка. Обожаю крупный узор, – добавила она.

– Крупный – это точно, – пробормотала Трейси, когда я уселась напротив нее.

– Тебе не нравится? – спросила я.

– Ну, крупные узоры не в моем вкусе. Но это… так похоже на тебя.

Я кивнула, решив, что ничего более похожего на комплимент сегодня так и не услышу.

– Пожалуйста, угощайтесь кексами. – Элиз начала разливать чай по уже расставленным фарфоровым чашкам.

– Я, пожалуй, не буду, – сказала Трейси.

– Трейси следит за здоровьем, – пояснил отец, когда я потянулась к самому большому кексу.

– Мне повезло, – продолжила Трейси. – Я никогда не была сладкоежкой.

– В отличие от Джоди, – покачал головой отец. – Однажды мы с Одри застали ее в кладовке, где она съела целую коробку шоколадного печенья.

– Мне тогда было пять лет, – напомнила я.

– До чего мы похожи, – рассмеялась Элиз. – Я могла целыми днями не есть ничего, кроме сладостей.

– И все же сумели сохранить стройную фигуру, – заметил отец.

– Хороший обмен веществ, – пожала плечами Элиз. – И немного везения… Ну, каков вердикт? – спросила она, переводя взгляд с меня на отца.

– Пальчики оближешь! – воскликнули мы с отцом в один голос.

«Наконец-то мы хоть в чем-то с ним согласны», – подумала я.

– Я очень рада. Вот молоко и сахар к чаю, – указала Элиз длинными изящными пальцами на середину стола.

– Мне ни того, ни другого, – заявила Трейси, а я решила не отказываться.

– Итак, – начала Элиз, – уверена, у вас есть вопросы. Кто первый?

Следующие полчаса мы провели за обсуждением требований и соображений моего отца. Но на самом деле это было лишь для вида: все понимали, что решение принято. Незримый контракт был заключен в ту минуту, когда Элиз впорхнула в переднюю дверь на двадцать минут раньше назначенного времени с тарелкой шоколадных кексов собственного приготовления. Еще до нашего с Трейси прихода она успела обезоружить отца очаровательной непринужденностью и точеной фигурой.

Хотя папа, по обыкновению, не собирался сдаваться без боя.

– Не возражаете, если мы все обговорим между собой? – попросил он, когда гостья начала убирать со стола. – Джоди свяжется с вами вечером.

– Вполне разумно, – ответила Элиз; если отсрочка и огорчила ее, она никак этого не показала. – Была очень рада с вами познакомиться, – сказала она Трейси и отцу перед уходом. – И, пожалуйста, попрощайтесь за меня с миссис Дандас.

Мы смотрели, как она идет по дорожке перед домом. Мне снова потребовались все силы, чтобы удержаться и не побежать за ней.

– Ты шутишь? – спросила я отца, когда он закрывал дверь. – О чем тут еще говорить? Она просто феноменальна! – Я обернулась к Трейси за подтверждением.

– Это папе решать, – пожала плечами сестра.

– Разве она не идеальна? – настаивала я.

– Мне она показалась довольно милой, – признала Трейси. – Хотя вряд ли мой голос имеет решающее значение.

Отец улыбнулся.

– Можешь позвонить вечером миссис Вудли. Скажи ей, что мы все обговорили и готовы дать ей попробовать.

– Не понимаю, почему ты сразу не сказал ей об этом, пока она не ушла.

– Потому что не следует давать прислуге понять, что она победила, – пояснил папа и подмигнул Трейси, словно мне этого никогда не понять.

– Ладно. Хорошо. Как скажешь, – сказала я, мысленно поморщившись от снисходительного «прислуга» и подумав, что нам повезет, если Элиз задержится хотя бы на неделю, прежде чем пустится в бега.

– Мне пора, – сказала Трейси.

– Даже с мамой не поздороваешься?

– Разумеется, я поздороваюсь с мамой, – бросила сестра, хотя убийственный взгляд и показал, что она вовсе не собиралась этого делать.

Я поднялась вместе с ней по широкой лестнице. На верхнем этаже было четыре спальни: две в передней части дома и две в задней, в каждой собственная ванная комната. В детстве мы вместе с сестрой жили в большой комнате с видом на улицу, а комнату в другом конце коридора отец использовал в качестве рабочего кабинета.

– Может быть, она спит, – пробормотала Трейси, когда мы подошли к большой хозяйской спальне, выходящей окнами на задний двор. – Мы же не хотим ее потревожить, – добавила она, пытаясь выдать надежду в голосе за заботу.

Дверь была открыта, и я заглянула внутрь. Возле единственной белой стены стояла двуспальная кровать с пологом на четырех столбах, и на огромных простынях лежала наша изможденная и крошечная мама. Ее немощное