– Слишком долго, Ландрулли, – вмешался в разговор Спрейфико. – Да и бесполезно – как пальцем в небо.

– Почему?

– Как ты это себе представляешь? Будешь останавливать все грузовые машины? Их слишком много.

– Не все, а только те, на которых есть голубой крест.

– Бесперспективно.

– Слушайте, – вмешался в перепалку полицейских агентов Стуки, – сейчас я пойду и попытаюсь успокоить начальство. Ты, Ландрулли, завтра попробуй поработать на трассе. К вечеру я жду от тебя подробный отчет о проделанной работе. Договорились? Кстати, вы нашли туфли погибшей девушки?

– Нет, инспектор. Мы прочесали всю прилегающую территорию, но ничего не обнаружили.

– Странно, – произнес Стуки.

Агент Спрейфико продолжал водить пальцем по спискам и что-то бормотал себе под нос.

– Спрейфико, как ты думаешь, эти разноцветные кресты, где дальнобойщики их берут?

– Иногда они сами их делают.

– Может быть и так. Или?..

– Или где-то покупают.

– Возможно, мест, где продают подобные товары, не так уж много.

– Инспектор, а не лучше ли изучить записи видеокамер на автомагистрали?

– Конечно! Сразу после беседы с продавцами.

* * *

Бо́льшую часть дня Стуки провел с культурным медиатором и молодой китаянкой. Девушка призналась, что ее зовут Хуан Хуан, и что убитую звали Джушоу. В остальном она продолжала хранить молчание. Так, девушка ничего не рассказала о том, как и почему они с подругой оказались в грузовике, движущемся по дороге из Милана в Венецию. Впрочем, о водителе китаянка кое-что сообщила: это был молодой человек, точный возраст она уже не смогла объяснить, но вспомнила, что тот был крупного телосложения и темноволос.

Через культурного медиатора Стуки попытался у нее расспросить, были ли у мужчины какие-то особые приметы: пирсинг, необычные предметы одежды, кольца на руках или что-то еще, но девушка только качала головой.

В конце концов, даже синьора Чэнь Янь, похоже, потеряла терпение и строго ее отчитала, но ответа так и не добилась.

– Что вы ей сказали? – спросил женщину инспектор.

– Говолить плавду!

– А она существует?

– В каком смысле?

– Правда. Она в этом деле есть?

* * *

Вечером путешествие от Тревизо до станции Санта-Лючия в Венеции. В этот час здание железнодорожного вокзала показалось инспектору на редкость безлюдным. «Антимама, – подумал Стуки, – венецианцы редеют, как войска под бомбами в окопах Первой мировой войны».

Выйдя на привокзальную площадь, Стуки ощутил знакомую ему радость: от аромата горячих камней, от вида проснувшихся ног, готовых бродить по узким улочкам, которые он хорошо знал, и уверенно шел по ним на место встречи – Кампо-Санта-Маргерита. На площадь с вращающейся скамейкой, которой на самом деле никогда не существовало. Но это была мечта Скарпы из прошедших счастливых времен: сидеть на такой скамейке и провожать взглядом всех женщин – справа, слева, сзади, со всех сторон. За спиной был рыбный прилавок, а слева, не доходя до мостика, – бар с самым алкогольным ассортиментом в городе.

– Ты уже поужинал? – спросил его Скарпа и, увидев, что инспектор покачал головой, потащил его к маленькому бару, где один тощий бармен, по виду житель Кьоджи, добавлял в вино разноцветные алкогольные напитки. – Я почти закончил с приготовлениями.

– Серьезно?

– Кот-актер и кот-дублер. Завтра можем начинать.

– Почему завтра?

– Я тебе не сказал, что уже три ночи подряд я вижу одного типа под моими окнами.

– И ты думаешь, что это он. Почему ты так решил?

– Он стоит и смотрит на мой балкон, на котором гуляют коты.

– Довольно слабая улика.

– Он целится пальцем.

– Это уже убедительнее.

Стуки молча смотрел на Скарпу.

– Что теперь не так?

– Я задаюсь вопросом, почему я помогаю тебе с твоей нелепой затеей.

– Мы ведь друзья.

– Вряд ли этого достаточно.

– Ну, тогда именно потому, что эта затея – нелепая.

Скарпа привел инспектора в маленький трактир на Кампьелло-деи-Морти[9]. Он представил Стуки трактирщика, который, по словам Скарпы, был его другом. Стуки пришлось признать, что предпочтения его коллеги в дружбе со временем изменились. Еще ему подумалось, что Скарпу все больше начинала привлекать безумная сторона человечества.

– Эй, барабашки! – поприветствовал полицейских хозяин заведения и между прочим поинтересовался, не хотят ли они после ужина перекинуться в картишки.

Скарпа предложение отклонил.

– Дайте-ка угадаю, – сказал трактирщик, усаживаясь за их столик, – вы бы с удовольствием поели поленты[10] с крабами. Мне очень жаль, но в этот период крабов не достать. У твоего друга и так вид как у вареной рыбы, поэтому я могу предложить вам лазанью.

– Лазанью? А может быть, что-то из местной кухни? – заискивающе спросил Скарпа.

– Понятно. Ты уже докатился до гастрономического шовинизма, – произнес хозяин таверны, обмахиваясь салфеткой в ожидании, пока Стуки решит, что будет заказывать.

– Нет, сегодня вечером мне совсем не хочется лазаньи, – выпалил инспектор, тщетно пытаясь заручиться поддержкой Скарпы.

Трактирщик немного обиделся и демонстративно принялся наводить порядок на других столиках: переставлял стаканы, выравнивал столовые приборы, проверял масленки и перечницы.

– Он бывший заключенный, – прошептал Скарпа.

– Плевать. Я не хочу лазанью в такую жару.

– Серафино, две лазаньи. Порцию побольше для инспектора. И кувшин красного вина.

Трактирщик расцвел и бросился на кухню выполнять заказ.

– Нужно быть терпимее и помогать реинтеграции бывших заключенных в социум. Кроме того, у него проблемы с головой, – понизил голос Скарпа.

– По-моему, у тебя тоже.

– Стуки, так как тебе мой план? – резко поменял тему разговора Скарпа. – Я все продумал, вот послушай. Стрелок может подойти только с одной из трех сторон: пройдя по одному из двух мостов или с Фондамента-Нова[11]. В любом случае, он затаится под моим балконом. После ужина я покажу тебе свой дом и место для твоей засады: со всеми удобствами, на расстоянии всего трех метров от него, чтобы в нужный момент броситься и схватить преступника. Я сначала поднимусь в квартиру, повключаю-повыключаю свет, а потом спущусь в подъезд и буду наготове на тот случай, если злоумышленник попытается убежать.

– У тебя есть кое-какие предположения, кто бы это мог быть, я правильно понимаю?

– Более или менее.

– Какой-то сосед?

– Нет, я тебе уже сказал.

– Кто-то, кому ты перешел дорогу?

– Не совсем.

– Значит, кому мы оба перешли дорогу.

– В некотором роде.

– Так вот почему ты меня вовлек! Думаешь, это кто-то из старых знакомых?

– Ты помнишь грека?

– Нет.

– Ты должен его помнить. Один из тех университетских студентов-скандалистов.

– Это же было сто лет назад!

– Он в нашем районе открыл кебаб-бар с одним иранцем.

– Иранец? Я не предам своего соотечественника! И что дальше?

– Грек до сих пор меня помнит.

– Я не понял.

– Я как-то зашел туда съесть бутерброд. Он мне сказал, что есть вещи, которые нельзя забыть.

– А ты что?

– Ничего особенного. Все как