Фульвио Эрвас
Пока воды Венеции тихие
Клаудии Заджа, которая с только ей присущим терпением познакомила меня со всем многообразием Венеции
Мохсену Амзехяну – за то, что научил меня всматриваться вдаль
Прекрасна и удивительна материя живых камней, доставляемых из Ровиньо и Бриони…[1] Они белые, напоминают мрамор, но тверды и прочны до такой степени, что остаются неизменными очень долго, невзирая на разрушительное действие льда и солнца.
Франческо Сансовино[2]
Fulvio Ervas
Buffalo Bill a Venezia
Questo libro è stato tradotto grazie a un contributo per la traduzione assegnato dal Ministero degli Affari Esteri e della Cooperazione Internazionale italiano.
Эта книга переведена благодаря финансовой поддержке, предоставленной Министерством иностранных дел и международного сотрудничества Италии.
© Marcos y Marcos 2009
© Оксана Рогоза, перевод на русский язык, 2024
© Издание на русском языке. Livebook Publishing LTD, 2025
12 июля
Суббота
Оно шипит и пенится.
…Во сне инспектор Стуки выливал пробирки с соляной кислотой на горы бикарбоната кальция. Еще немного, и вся планета покрылась бы маленькими пузырьками, но полицейского отвлек от этого глупого занятия очень далекий звук телефонного звонка.
– Прелесть моя! Пока ты там у себя с девушками прохлаждаешься, я здесь гробы заколачиваю.
Антимама! В этот утренний час это мог быть только Скарпа. Стуки потряс телефоном в воздухе.
– Я знаю, что ты меня слышишь! Тебе доставили мои материалы?
– Какие именно? – осторожно спросил Стуки.
– У нас большие проблемы… здесь, в Венеции.
– Серьезно? Нет, я ничего не получал.
– Послушай, когда все получишь, почитай и скажи, что ты об этом думаешь, – умоляющим тоном произнес инспектор Скарпа, предки которого были с Пеллестрины, родственники жили в Кьодже[3], а сам он проживал и работал в Венеции.
За последние два дня Скарпа несколько раз позвонил к ним в полицейское управление, и домой к Стуки тоже.
Окончательно проснувшись, Стуки опустил ноги на ковер, попеременно закрывая ладонями то правый, то левый глаз. Несколько быстрых упражнений на растяжку и сразу на кухню, пить кофе. Несмотря на внезапный подъем от звонка Скарпы, Стуки чувствовал себя отдохнувшим и свежим, как игристое вино.
Инспектор надел мокасины на босую ногу (никаких носков!) и натянул на себя какую-то одежду. Стуки подумал, что сравнение с игристым вином вышло весьма удачным. Ему захотелось захватить эту метафору с собой на рынок, в тот восхитительный хаос, который царил в Тревизо между площадями Дель Грано и Буркьеллати, недалеко от средневековых стен города. Переулок Дотти, где жил Стуки, находился практически в двух шагах от рынка. Небольшая прогулка вдоль базарных рядов среди спешащих по делам женщин: из Белоруссии, Молдавии, Украины, Туниса и, естественно, местных – из Тревизо. Столько красивых девушек и женщин в одном месте! На миг Стуки показалось, что все они слегка колеблются в воздухе. Инспектор подумал, что это могло быть то особое предчувствие, то неожиданное настроение, внезапное ощущение гармонии при виде волос, плеч, рук нежнее бабочек и каблуков, взывающих к мести. Стуки почувствовал легкое подрагивание этой оранжереи цветущих ресниц и изогнутых, жестоких и казавшихся порой немного мужскими губ. Полицейский даже на некоторое время позабыл о срочности дела, ради которого его дядя Сайрус вызывал его к себе в ковровую лавку.
Соблазнившись ароматом, исходящим от фруктовых рядов, Стуки захотел купить дыню. Продавец попытался убедить Стуки попробовать ее. Прежде чем инспектор успел отказаться, мужчина быстрым движением ножа отрезал тонкую оранжевую пластинку.
– Не слишком ли рано для дынь? – попытался оказать сопротивление Стуки.
– Вот попомните мои слова: она и после кофе восхитительна! – настаивал на своем продавец – мужчина крепкого телосложения, брови которого напомнили инспектору два кустика лишайников.
– Это биодинамический продукт? – спросил Стуки.
Торговец застыл с ломтиком дыни в руке.
– Не волнуйтесь, – ответил он, – нас бы об этом обязательно предупредили перед погрузкой. Все это выращено на земле, нет ничего динамического.
«Да уж, – подумал Стуки, пробуя дыню на вкус, – “биодинамический” – не то слово, которое может произвести впечатление на рынке».
* * *
С двумя дынями в пакете инспектор Стуки дошел до лавки дяди Сайруса, пройдя пешком почти через весь город. Как всегда, старик восседал на кипе ковров, но сегодня рядом с ним сидел какой-то господин.
– Одна дыня для тебя, – сказал Сайрусу Стуки, протягивая пакет.
– Белая?
– Нет, оранжевая.
– Они не умеют выращивать дыни, – проворчал дядя Сайрус и кивком головы указал на мужчину, будто говоря: это он, только что прибыл.
«Антимама! Он не должен был приехать в сентябре?» – задал немой вопрос инспектор.
Прибывший оказался двоюродным братом Стуки по имени Ростам. На вид лет пятьдесят, высокий и плотный. Пучок волос на голове, но усы и борода подстрижены аккуратно и изящно, как их носят только в тех странах, где умеют жить неторопливо. Ворот рубашки, естественно, застегнут на все пуговицы до самой шеи. И огненный взгляд почти черных глаз.
– Он не говорит по-итальянски, – сказал дядя Сайрус, – зато в совершенстве владеет французским.
Стуки стал исподтишка разглядывать своего кузена, пытаясь угадать его мысли. Затем, не переставая при этом улыбаться Ростаму, инспектор решительно увлек за собой дядю Сайруса к витрине магазина. Стуки кое-что уже слышал о Ростаме: какой-то родственник, оставшийся в Тегеране, сын Мехрангиз, сестры его матери, и господина Эстандиара. У Ростама, помнил Стуки, было еще три брата: Арман, Армин и Ариан. Ростам посылал дяде Сайрусу по три письма в неделю, пока тот не пригласил его в Тревизо, в Италию, почти в Европу.
– Почему он решил к тебе приехать? – спросил Стуки дядю.
– Дела сердечные, – прошептал Сайрус с тем выражением лица, с которым говорил о коврах не очень высокого качества.
– Но он же старше меня! Любовные проблемы, в его-то возрасте? Научила его жизнь чему-нибудь или нет? – воскликнул Стуки шепотом.
– Любовь! – вздохнули оба.
– Ростам остановится у тебя?
– Как это возможно? Ситуация очень деликатная, – дядя Сайрус замялся.
Инспектор взглянул на бедного Ростама в замешательстве.
Дядя Сайрус некоторое время пристально смотрел на Стуки, затем перевел взгляд сначала на витрину, а потом на краешек ковра.
– У Ростама имеются некоторые недоразумения с женщинами, – прошептал он, – у тебя есть время?
Стуки покачал головой.
– Я должен рассказать тебе историю Ростама. Может быть, ты поймешь, в чем проблема.
– Нет, нет, не сейчас! В другой раз! Мне пора домой, меня ждут сразу несколько неотложных дел.
* * *
Завидев входящего
