– Да. Да, очень счастлива.

* * *

И это было правдой. Несмотря на ужасы и печаль прошедшей недели, на смятение и неопределенное будущее, она была счастлива. Она понятия не имела, как Тед собирается поступить с сыном. Они отправили ему еще одну телеграмму и ждали ответа. Элли предложила сообщить полиции о том, что ребенок найден, но Фергюс лишь покачал головой и грустно сказал:

– В этом нет надобности, любовь моя. Они все равно скоро узнают.

Конечно, он был прав. Здешняя полиция умеет выбивать признания из преступников, и, если молодой человек признался в убийстве, он обязательно расскажет полиции и о том, что сделал с ребенком. Возможно, это немного смягчит его вину.

Когда изумление и растерянность, вызванные находкой ребенка, немного утихли, мысли Элли стали ходить по кругу, она пыталась понять, что же все-таки произошло и почему. Наверное, тот студент убил Виду в порыве страсти или паники, но над ребенком сжалился. Несколько дней он носил несчастного младенца с собой, а потом оставил его у порога их дома. Он явно безумен. Она вспомнила молодого человека, сидевшего рядом с ней на встрече в книжном магазине «Лотос», тревогу в его глазах, и неожиданно опечалилась.

Между тем Фергюс вдруг стал практичным и ответственным, сумел – с минимумом указаний со стороны Элли – купить малышу детские наряды и подгузники, бутылочки для кормления и сухое молоко и даже найти люльку. Было в этом что-то абсурдное. Откуда взялось это счастье? Ведь в любую минуту к ним могла постучаться полиция и спросить о ребенке, и тогда начались бы бесконечные путаные объяснения и кошмарные бюрократические процедуры: определить родителей ребенка, зарегистрировать его рождение, выяснить, кто будет его опекать. Они с Фергюсом превратились в детей, игравших в родителей. Но это ей нравилось, и она собиралась наслаждаться этим мгновением – неважно, сколько оно продлится.

Когда Элли поехала в больницу, ухаживать за ребенком остался Фергюс. Он запаниковал и все время спрашивал, что делать, если ребенок заплачет или надо будет сменить ему подгузник.

– Не волнуйся, ты справишься, – успокоила его Элли.

Но сейчас, возвращаясь в Атагояму на трамвае, она нервничала: что ее ждет дома? В то же время ее переполнял восторг. Сейчас она снова возьмет на руки мягкого, теплого, посапывающего младенца.

В киоске по дороге к трамвайной остановке она купила главные утренние газеты и, сев в трамвай, стала искать новости об убийстве Токо Касуми. Она думала, что арест молодого человека станет главной новостью, но об этом нигде не было ни слова. Озадаченная, она сложила газеты и уставилась на круглые розовые щечки ребенка в рекламе сухого молока «Моринага» на другой стороне вагона. Джек был маленький и легкий, в отличие от нелепого пухлого младенца из рекламы. Но аппетит у Джека что надо, он жадно сосал из бутылочки, которую Элли давала ему каждые несколько часов – наверное, слишком часто. Она еще не успела найти книгу по уходу за ребенком и опиралась на смутные воспоминания о женщинах, родивших детей в лагере для интернированных в Татуре.

Рядом с рекламой детского молока висел другой плакат: «“Будущее новой страны” – бестселлер № 1 Огири Дзёдзи, президента Тихоокеанской международной торговой компании». Тут же, само собой, была фотография мистера Огири – он стоит на фоне стилизованного силуэта Фудзиямы и благосклонно улыбается, словно ангел-хранитель. А что, вполне уместно. Фергюс помогал мистеру Огири с рекламой, а мистер Огири сделал все возможное, чтобы помочь им с усыновлением, хотя в итоге его помощь даже не понадобилась. Элли иногда спрашивала себя: увидятся ли они еще с этим бизнесменом? Ведь он явно поднимался на более высокий уровень, куда им хода не было.

Еще не дойдя до двери дома, Элли услышала крики ребенка. Для такого маленького существа у Джека был на диво громкий голос. Она открыла входную дверь и вошла в гостиную – вопли уже стихли, их сменило ворчливое кряхтение. Фергюс стоял у окна, выходившего в сад, и что-то тихонько напевал Джеку, держа малыша на руках и нежно поглаживая хрупкую спинку. Он повернулся встретить ее, и Элли увидела, что лицо Фергюса сияет.

– Какой чудесный малыш! – тихо сказал Фергюс.

Глава 24

Дзюн заснул, едва джип тронулся с места, и проспал всю дорогу, пока Гото не разбудил его, тряхнув за плечо. Покачиваясь от недосыпа, Дзюн вылез из машины и очутился перед до боли знакомым особняком. Каменный фонарь на своем основании под кедром еще больше покосился, напоминая пьяницу. Лужайку бороздили длинные тени летнего дня, пели птицы.

– Добро пожаловать домой, – сказал Гото, мрачно улыбнувшись.

Зато внутри особняка перемены были налицо. Большая комната наверху была прибрана и выглядела холодной и пустой.

– Жаль, что полковника Кэнона сейчас нет, чтобы встретить тебя лично, – сказал Гото. – Он в небольшой командировке. Не помню, знаком ли ты с капитаном Ёном? Пока полковник в отъезде, старший здесь он.

Только сейчас Дзюн заметил, что в углу комнаты стоит высокий элегантный мужчина в гражданской одежде. Он шагнул вперед и слегка поклонился.

Не обратив внимания на приветствие, Дзюн взорвался.

– Зачем вам понадобилось убивать ее? Зачем вы это сделали? – закричал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Капитан Ён поднял брови и недоуменно уставился на Дзюна.

– Если вы имеете в виду мисс Токо, – спокойно сказал он, – вы глубоко ошибаетесь. Сержант Гото наверняка уже объяснил вам, что к смерти несчастной мисс Токо мы не имеем никакого отношения. Насколько мне известно, виновные в этой истории совершенно с нами не связаны. Лучше присядьте, Камия, – зачем стоять и доводить себя до исступления? Возьмите сигарету.

Из кармана пиджака он извлек серебряный портсигар и открыл его. Дзюн был готов выбить портсигар из рук этого обходительного мужчины и швырнуть через всю комнату. Но отчаянно хотелось курить, и он вытащил из пачки сигарету, а капитан Ён чиркнул зажигалкой в форме миниатюрного пистолета.

Тут же Дзюн накинулся на Гото, который достал из шкафа графин и стаканы и разливал для всех виски.

– Конечно, это ваших рук дело, мерзавцы, – закричал он. – Ты сказал, что этим теперь займется друг полковника. Это ты сказал им, где ее найти. Вы же все заодно, так?

– Не понимаю, что вы так разволновались, – сказал капитан Ён, сев на стул напротив Дзюна и скрестив лодыжки. – Поймите, война продолжается. А вы здесь, в Японии, как-то об этом забываете. Думаете, у вас мир, а в Корее, между прочим, идет война. Эта женщина, мисс Токо, была связана с китайцами, когда они воевали с Японией, и