– Нет. Когда всё это вскроется, будет такой шквал говна в нашу сторону, что вы будете сами не рады этому плану. Уж не буду говорить о том, что это запятнает мою карьеру следователя и вашу – как шефа полиции, допустившего такое…

– Нет же, Рик! Ведь мы…

– Стивен. Ваша собачонка, Стивен, сможет одобрить такую идею? Или напишет свой вариант событий? – решил прибегнуть к одному из козырей Рик, видя всё тупиковость ситуации.

– Стивен?.. А какая ему разница, ведь мы объявим этого бомжа подражателем…

Шеф Фьюз будто одержимый начал перебирать различные варианты и возможности. Решив не давать ему время найти новые безумные аргументы, Рик продолжил:

– Спрос потом будет огромный: почему поверили, но не проверили ни единой улики… Да даже, чёрт возьми, нож! Где он возьмёт такой? Дадим ему? Так это уже неплохой срок, Дэвид, – когда всё это вскроется. А вскроется это со следующим письмом, которое будет разослано во все чёртовы редакции!

Дэвид Фьюз опустил голову и о чём-то судорожно размышлял. Секунда утекала за секундой, но Роунс стоял молча, не решаясь добавить что-либо. Он надеялся, что ему удалось убедить шефа и ещё немного, и он примет правильное решение. Если же нет – Рик решил для себя, что всё равно не будет участвовать в этой афере, лучше пусть отстранят от дела.

– Возвращайся к подозреваемому, – бросил ему Фьюз, усаживаясь в кресло, даже не взглянув на старшего детектива.

Рик моментально выскользнул за дверь и, поймав всё такой же встревоженный и удивлённый взгляд Зореджа, шепнул ему, что всё в порядке. Через минуту они уже расположились по другую сторону от бездомного, снова стараясь дышать реже и не слишком глубоко из-за крепко устоявшегося в допросной абмре.

– Простите, мистер Тенн. Продолжим. Мы остановились на вашем вызове полиции. Почему вы так поступили? – повторно спросил Рик, забыв, что уже задавал этот вопрос.

– Как я уже сказал – хотел отвести подозрения…

– Хорошо, что по поводу орудия убийства? Где вы взяли тот осколок бутылки, чтобы нанести двадцать два ранения своей, как вы утверждаете жертве? И где мы можем найти его теперь? – не сводя взгляда с Тенна, Рик пытался уловить все его мимолётные движения и жесты.

Тот продолжал смотреть в пол, опустив голову, но Рик заметил, как его глаза заметались, а шея густо покраснела. Также бездомный потёр кончик носа, а потом начал теребить руки. С каждой секундой вся абсурдность ситуации, а также поведение Уилла Тенна убеждали Роунса, что тот лжёт. Но зачем? Оставалось расколоть его, а потом задать этот вопрос напрямую.

– Я разбил бутылку пива и взял один из осколков подлиннее… потом подошёл к девушке вплотную и нанёс ей удары. Вот и всё… а сам осколок позже выкинул где-то, я уже не смогу вспомнить где…

– Изнасилование было сделано до или после убийства, мистер Тенн? – продолжал задавать абсолютно противоречащие реальной ситуации вопросы детектив и, чтобы не дать Тенну лазейку ускользнуть, добавил: – Все следы указывают на то, что в то же время жертва подверглась надругательству.

– По… до… Это было до… – замявшись, выпалил бездомный.

– А теперь, мистер Тенн, объясните мне, для чего вам нужна эта ложь и для чего вы решили вводить следствие в тупик. – Откинувшись на спинку стула и скрестив пальцы, Роунс решил, что время пришло.

– Что?.. Но я ведь не…

– Карен Гилмор была убита путём перелома верхних позвонков. Колотые раны нанесены охотничьим ножом уже после смерти. Никаких следов изнасилования обнаружено не было, – продекларировал Роунс отчёт доктора Шоу. – Так зачем же вам всё это, мистер Тенн?

Роунсу пришлось рассказать не хотевшим отпускать его без подробностей коллегам про допрос и о причинах, побудивших Уильяма Тенна прийти в участок и оклеветать себя. Это событие вообще ещё долго обсуждалось и порождало новые и новые слухи в участке. А причиной, по которой бездомный пришёл в полицейский участок, была элементарная усталость. Он устал каждый день искать место ночлега и копаться в мусоре и объедках ради пропитания. И на следующий день после того, как он сообщил о найденном теле, ему в голову пришло осознание, что он не может больше жить так. Первой мыслью было покончить жизнь самоубийством, но, держа лезвие у вен, он осознал, что не сможет заставить себя сделать это. И тогда Уильям Тенн решил, что жизнь в тюрьме для него лучший выход.

Роунс не мог понять Тенна. Конечно, он не знал его истории – как так случилось, что он потерял дом, семью и был вынужден теперь скитаться по улице. Тем не менее, он не мог себе представить, как можно просто лечь на воду, думая, что плывёшь по течению, когда на самом деле воды бурного потока жизни уже утягивают тебя всё глубже и глубже. В какой-то момент нельзя же не почувствовать, что уже захлёбываешься, – и даже тогда не начать барахтаться, чтобы вырваться на свободу. Глотнуть свежего воздуха. А Уильям Тенн продолжал тонуть и тонуть, даже когда уже осознал, что он тонет. Поэтому детектив абсолютно не понимал его. Но всё равно он чувствовал себя паршиво. Не до конца понимал почему – наверное, какие-то крупинки жалости всё же пробудились в нём по отношению к этому бездомному, и теперь Роунс чувствовал себя так, словно он виноват, что у него есть дом, возможность купить еды и даже сверх того, а у Тенна – нет. Но разве он был виноват? Рик достал последнюю сигарету из пачки и закурил, успокаивая нервы. Нельзя быть виноватым за всех и перед всеми.

пятница, 20 июня 2014 года

Утром Роунс в своём почтовом ящике обнаружил среди различных рекламных писем и квитанций странный белый конверт. На нём не было написано ни адреса, ни имени отправителя, ни даже имени самого детектива – вообще ничего. Просто чистый белый конверт, заклеенный клеем. Сначала Рик решил, что это либо с почты нечаянно затесался в общей кипе конверт для продажи, но то, что он был заклеен, удивило его и заставило аккуратно вскрыть. Конечно, это могло было быть рекламное письмо, по типу тех, которые подделывают визуально под конверты с квитанциями, но скрупулёзный характер детектива не позволил ему просто выкинуть письмо в мусорку. Внутри лежал один белый лист формата А4, сложенный в несколько раз. Развернув его, Роунс обнаружил два коротких слова, напечатанных на принтере: «Я удивлён». Возможно, это был какой-то рекламный ход религиозных фанатиков или последователей хиппи. Но Рик не мог не связать это с произошедшим