Телефон снова затрещал.

– Господи, да дайте передохнуть!

– Кажется, у вас тут работы по горло! – сказала Тельма.

Линда засмеялась:

– Видели бы вы, что полчаса назад творилось! Все то же самое ПЛЮС вестибюль, забитый вопящими родителями. Что сказать! Нашей Снежинке лучше пока обходить школу стороной! – Она уверенно закивала, и у Тельмы появилось ощущение, что, несмотря на разрывающийся телефон, Линда не стала бы ничего менять. Тельма не собиралась раздувать пожар сплетен дальше, он и так вовсю полыхал у ворот школы.

– Скажи, – начала она, – я могу поговорить сейчас с миссис Бриттен?

– Ее нет, – ответила Линда многозначительно. Марго, стоящая за ее спиной, еще более красноречиво сгримасничала.

– Она вышла? – спросила Тельма.

– Она вообще не приходила сегодня, – ответила Линда. – Позвонила рано утром. Говорит, что всю ночь не спала, обнималась с унитазом.

Тельма нахмурилась. Вчера Кейли ничего не сказала про свое здоровье – может, надеялась, что к утру все пройдет? Или, может, поплохело ей сильно позже? Вполне возможно, что стресс расстроил ее желудок. И все равно удивительно, что директриса не пришла в момент такой крупной для школы катастрофы. Фэй в свое время приходила на рабочее место в любом состоянии – да и Тельма тоже. Она вспомнила, как однажды упала в обморок посреди рождественской пьесы…

– Линда, – взмолилась Марго, – миссис Уайт. Рвет и мечет.

– Надо ответить, – сказала Линда. – Я передам миссис Бриттен, что вы приходили, Тельма.

Во вторник после обеда Тельма снова позвонила в школу. Линда сообщила ей, что Кейли уехала на весь день на курсы, но она передала директору, что Тельма заходила. Линда не стала радостно говорить, что тонет в работе, голос ее, наоборот, будто померк. Тельма подумала: уж не получила ли Линда письмо?

* * *

В среду, когда день уже клонился к вечеру, Тельма оказалась в колледже, в комнате, в которой раньше никогда не была. Она сидела и смотрела на вазу увядающих оранжевых хризантем. За окном ветер играл с деревьями на спортивном поле у самого края территории колледжа. Тельме пришли в голову стихи из сборника «Дороги поэзии», который она разбирала с учениками:

Осенний ветер кроны раскачал,

Далекого моря звук напоминал[32].

Она осмотрела пыльную комнату. У студенческой часовни Рипона и колледжа Святой Беги название внушительнее и больше, чем сама отведенная под нее комната в конце главного коридора у актового зала. Тельма привезла папку на кольцах по просьбе Тедди.

Она думала про их разговор. В домашнем кабинете Тедди еще не разобрал все поднятые с места папки и записи, поэтому Тельма нашла забытую, пыльную папку и приехала в колледж только после трех. На стук в кабинет отозвался голос преподобного Эдварда Купера, старшего лектора, капеллана Рипона и колледжа Святой Беги, автора проповедей и лекций, рецензента эссе и успокоителя стрессующих начинающих викариев. Когда он понял, что это Тельма, он вдруг превратился в человека, с которым она прожила жизнь. В его уставшую версию. И да – в старую. Нет, постаревшую.

– Прости, это заняло больше времени, чем я думала, – сказала Тельма, передавая ему записи. Тедди кивнул и благодарно улыбнулся.

– Отвечая на твой незаданный вопрос – нет, новостей нет.

– Так и знала. – Тельма села рядом с ним. Новостей нет, зато догадок и предположений много, часть которых она только что узнала в деталях от негодующей Брамми Морин в приемной. Тельма взяла мужа за руку. – Я тут подумала…

– О чем? – Он поднял на нее глаза. Кажется, или за последние пару дней их голубой цвет потускнел?

– Ты говорил, что существует большая вероятность, что наша жизнь скоро изменится.

– Колледж могут закрыть.

Тельма кивнула.

– Может, все обойдется. Но если нет, может… Может, это скорее возможность для нас.

Она достала папку, которую собирала последние несколько дней – рекламки, которые Тельма взяла в библиотеке или распечатала: «Деменция и будущее», «Великобритания. Возраст», «Друзья фонда Эбби». Она долго и чутко говорила, объясняя плюсы и минусы разных проектов и вариантов. Тедди не вмешивался, хотя обычно имел привычку перебивать, даже когда они пытались завести ребенка, а все вокруг так и норовили сказать какую-нибудь пошлую банальщину, чтобы ее успокоить.

– Конечно, предстоит много работы, – закончила она монолог.

Тедди кивнул, улыбнулся, и на секунду она снова смотрела на блондина-регбиста, с которым познакомилась много-много лет назад.

– Работы у меня и так хватает, – сказал он и махнул рукой в сторону полок с книгами, записями и папками.

Тельма промолчала, что тут сказать? Они еще недолго посидели в приятной тишине, пока в соседней, старенькой аудитории не послышались голоса первых студентов, которые пришли на занятие «Бог и конфликт».

И вот Тельма уже сидела в студенческой часовне, думала о своем муже, смотрела на папку и вздыхала. Почему? Она сама не знала. Оранжевые хризантемы явно уже пережили свои лучшие времена. Тельма не знала, кто приходит в эту часовню – если сюда приходит кто-то вообще, – но, кажется, эта комнатка была в колледже всегда. Возможно, потому, что студенты, прежде чем отправятся помогать людям прийти к Богу, должны прийти к нему сами. Сама по себе комната была не ахти какая – места едва хватает для десятка стульев, которые стояли в два ряда друг напротив друга. На стульях через один лежала Библия. У одной из стен стоял шкаф с открытыми полками, заставленный книгами, которые не открывались годами – по крайней мере, так показалось Тельме. Под единственным витражным окном стоял столик с крестом. И цветами. Неужели хоть кто-то в этой пыльной, забытой комнате пытался прийти к Богу?

Мысли резко пронзила трель телефона. Номер был скрыт, но интуиция подсказала Тельме, кто это мог быть.

Она не ошиблась.

– Тельма, это Кейли Бриттен. Мне сказали, что вы хотели поговорить.

В тот день ее голос звучал по-новому – без привычной легкости, скорее с какой-то серьезной сдержанностью. Что случилось?

– Вам лучше? – спросила Тельма. – В понедельник мне сказали, что вы заболели.

– Да, гораздо, – сказала Кейли. Голос стал откровенно недружелюбным.

– Я звонила спросить, как дела, – осторожно начала Тельма. – В школе. Как прошла эта неделя.

– Я думала, вы уже и так знаете. – Кейли явно была недовольна.

– Простите?

– Ведь обе ваши подруги приходили. Лиз Ньюсом я сама пригласила, а Пэт Тейлор пыталась проникнуть в наши конфиденциальные данные.

Тельма со стыдом припомнила их разговор в кафе. У нее не получилось их отговорить?

Она сделала