— Надо уже нервишки подлечить, — пробормотала Соня самой себе.

Пройдя мимо дежурного, Софья вошла в кабинет и оглядевшись сказала:

— Добрый день.

Малинин, склонившийся над картой местности, повернулся на звук её голоса.

— А я думал, вы уехали.

— А я снова здесь. Я же должна была сообщить родственникам Вероники о трагедии. Ваши так и сказали. И теперь готова помогать.

— Вы знаете, что-то у нас с гражданскими лицами в расследовании только какие-то проблемы, — поморщился Егор. — Так что давайте, идите отсюда в тёплое нутро офиса и там помогайте.

— То есть смерть Вероники — просто проблема? — Софья встала напротив стола Егора.

— Не передёргивайте, — Малинин нахмурился. — Расследование опасное, зацепок ноль, мне некогда с вами возиться. Ну поймите вы это, — Малинин со злостью кинул на стол папку, которую держал в руках. — Звоните хоть генералам, хоть министрам, мне всё равно. Но не надо лезть туда, где вы ничего не понимаете. Здесь чужая территория и другие законы. Я, конечно, понимаю, что каждый третий сейчас смотрит детективные сериалы и мнит себя то Супер-девушкой, то Холмсом в юбке. Но реальность жестока. Как, например, в случае с Вероникой.

— Я продолжу либо с вами, либо без вас! — резко выпалила Софья.

— Пожалуйста! — Малинин широким шагом пересёк кабинет, развернул Соню и вытолкал её из помещения. — Одной проблемой меньше, — сказал он Варе, хлопнул в ладоши и огляделся.

Варвара извинилась, вышла и нагнала в коридоре Соню.

— Здравствуйте. Вы не обижайтесь на Егора Николаевича. У нас ЧП позавчера серьёзное было, он ещё в себя не пришёл.

— Мне кажется, он с рождения в себя не пришёл, — сказала Софья. — Простите, Варя. Но мне очень надоело его хамство.

— У нас проходящая по делу женщина из окна выбросилась, — тихо сказала Варвара. — И ещё девушка, которую я отправила в Питер, пропала по дороге. В общем, всё очень плохо. Егор Николаевич, по-моему, третьи сутки не спит уже.

— Так я ж помочь хочу! — Софья покачала головой.

— Я думаю, он понимает, но просто боится за вас, — Мечина пожала плечами.

— Женщина выжила? — спросила Соня.

— Нет. Она просто головой в асфальт нырнула, — Варя заметно понизила голос. — Правда, рассказала много интересного перед этим, — она задумалась. — И, знаете, мне так стыдно. Я вела себя по-свински. Думала, опустившаяся пропойца, и за Антонину было обидно. А у этой женщины такая страшная жизнь была, — Варя пожала плечами. — Вот какой из меня следователь, если я простых вещей не вижу сразу?

— Варя, а кто сказал, что жизнь — простая штука? — улыбнулась Софья. — Людям свойственно делать преждевременные выводы. Хотя в полиции, особенно в следствии, и правда, тяжело. Если надумаете уходить, то я всегда буду рада вам в ПОИСКАХ.

На последних словах из кабинета выскочил мрачный Малинин.

— Что, вербуете себе моих сотрудников? Идите на биржу, там и ищите! А ты, Мечина, можешь катиться на все четыре стороны, — прокаркав это, Егор снова скрылся за дверью.

— Нет, ну что вы, у меня работа — просто золото, — вздохнула Варя, и обе девушки улыбнулись.

В конце коридора появился мужчина и стал водить глазами по доске с расписанием приёмов и номерами кабинетов.

— Вам помочь? — спросила Мечина. — Этой таблице сто лет в обед.

— Пожалуй. Милая моя, я здесь потерял сотрудницу, никак найти не могу. Она две недели назад отпросилась у меня в Карельск, а местные журналисты говорят, что не приезжала. Я к дежурному, а он меня сразу сюда отправил. Так мне куда? — полноватый и лысоватый мужчина громогласно вещал о своей проблеме на всё пространство, пока шёл к Соне и Варе.

— Пойдёмте со мной, — Мечина открыла дверь кабинета и пригласила его внутрь.

Софья протиснулась следом и встала у двери, Малинин метнул на неё недобрый взгляд, но сейчас всё его внимание было сосредоточено на посетителе.

— Вы домашних её спрашивали?

— Нет у Лили никого. Сирота. Поэтому, собственно, и взял в редакцию, ещё пока она училась, — мужчина достал какие-то документы и фотографии. — У нас маленькое издание и такого, чтобы репортёр катался, хоть пусть и в пригород, не бывает. Ну а смысл? Сейчас всё снабжено и интернетом, и электричеством. И это всё за гораздо более гуманные средства, нежели поездки. Но, Лил загорелась после того письма и уболтала-таки меня её отпустить, — кончики ушей человека чуть покраснели, и он слегка улыбнулся. — А сейчас проходит такой ворох времени, а её нет на месте. И она должна была зайти в местный офис, но проигнорировала этот визит. А я всё-таки главный редактор и сами понимаете, должен знать, где мои сотрудники.

Малинин задумался и открыл одну из папок с делом.

— Вы знаете, у нас есть пара фотографий, точнее, есть неопознанный труп девушки. Посмотрите, может, узнаете.

— Нет, ну что вы, — испуганно проговорил посетитель озираясь. Посмотреть я посмотрю, но уверен, что наша Лилечка жива.

Егор Николаевич аккуратно положил фотографии перед редактором, тот опасливо покосился на них и отрицательно помотал головой.

— Нет. Не наша.

— А вы сказали про письмо, — напомнила Варя.

— Ах, это, — человек отмахнулся. — Нам постоянно приходят эти письма счастья. Приезжайте к нам, у нас тут чудеса небывалые. Мы ведь эзотерическое издание, — он многозначительно помолчал. — А Лилечка всё рвётся к большой славе и не понимает, что в мире этого беспросветного водоворота рерайта, хорошо, что мы ещё в своей нише неплохо держимся.

— Ближе к письму, пожалуйста, — сдержанно попросила Варвара.

— Ну так вот. Есть тут у вас такая Кутейкина гора?

— Да, есть, — Лашников отвлёкся от бумаг, которые заполнял.

— Кто-то ей прислал на почту, что, дескать, в скором времени будет там какое-то действо. И вот сильно они хотят представителя прессы. Ну умора! — хихикнул мужчина.

— А можно увидеть письмо это? — глубокая складка прорезала лоб Малинина.

— А как же я вам передам? — мужчина задумался. — Оно ж в почте у неё, а пароль я не знаю.

— Адрес знаете? — Егор передал ему ручкой с бумажкой и, получив утвердительный ответ, сказал: — Пишите. И у вас фотография её с собой есть?

— Безусловно.

После того как мужчина показал худенькую девушку с короткими чёрными волосами и начёркал адрес электронной почты, он откланялся, оставив свой номер телефона.

— Меня радует одно, — мрачно сказал Малинин. — Начинают проясняться хоть какие-то черты этого дела. А то полутона