– Что-то у тебя совсем нервишки шалят, – прозвучал голос Джима.

Оливер вздохнул и опустил пистолет, когда увидел шерифа Тэтчера в теплой куртке и вязаной шапке на голове рядом с машиной.

– Я думал, вы приедете быстрее. Это уже не поздний вечер, а самая настоящая ночь. – Он убрал пистолет обратно в кобуру.

– Как приехал, так и приехал, – отмахнулся Джим, а затем тяжело вздохнул и пригласил сесть к себе в машину.

Оливер закрыл за собой пассажирскую дверь и не мог избавиться от впечатления, как же в салоне было грязно. Это, бесспорно, была машина Стефании, и значит, Джим весьма за короткое время превратил ее в настоящую свалку.

– Откуда у тебя этот конверт? – спросил Джим.

– Его собирала Джеки.

– Джеки? – Он тяжело вздохнул, а затем тихо продолжил: – Что ж, я сейчас расскажу все, что знаю, но попрошу не перебивать и не осуждать, я тогда сделал все, что смог. Все вопросы оставь на потом.

– Вам нужны фотографии? – Оливер достал желтый конверт.

– Нет, я и так все прекрасно помню, – отмахнулся Джим. – Только без диктофона, договорились?

– Договорились, – ответил Оливер, положил конверт на колени и стал внимательно слушать Джима.

– Мне тогда было столько же, сколько и тебе, работал помощником тогдашнего шерифа – старого и вредного мужика. Я, конечно, был не совсем зеленым, как Лили, но в некоторых вещах оставался еще достаточно наивным… У нас тогда в Хилтоне не то чтобы хорошие времена были, хотя и сейчас не лучше. С лесопилки все шло в руки мэрии, впрочем, как и сейчас, хотя сегодня бедолаги хоть что-то получают за свои сверхурочные. Ну так вот, позвонили тогда старому шерифу с лесопилки и сказали, что нужно оформлять смерть. Ну и поехал я с ним. Но, конечно же, сразу подумал: какого черта кому-то понадобилось включать пилораму ночью? И тем более если бы она упала сама, скорее бы об пол разбилась, чем попала в пилораму. Сказал об этом вслух, естественно, тут меня и заткнули быстренько. – Он ненадолго замолчал, а затем продолжил: – На месте был мистер Коллинз. Он сразу же сказал, что на несчастный случай это не похоже. Я видел, как мистер Вудсон занервничал и высказал свои опасения старому шерифу. Но тот назвал меня идиотом и сказал, чтобы я не лез не в свое дело, – он громко фыркнул. – И я почувствовал неладное, пошел вместе с семьей на освидетельствование, хотел как-то поддержать, может, защитить… Не знаю… Запомнил, как сильно плакала Джеки и как мне было ее жалко. И представляешь мое удивление, когда я увидел отчет о вскрытии? Несчастный случай! Надо же, какая неожиданность: я уже хотел идти к мистеру Коллинзу, но старый шериф меня поймал и коротко объяснил, кто здесь чем заправляет и чтобы я не лез не в свое дело, если мне дороги значок и жизнь. Сказал, что народ в городе только-только стал жить нормально и что с нами будет, если закроют лесопилку. – Он тяжело вздохнул. – Мне пришлось с этим смириться, к тому же Вудсон потом такие похороны организовал, а Джеки затем уехала учиться, подумал, что, значит, есть совесть у человека. Но когда эта скотина опрокинула моего брата… Я понял, насколько же гадкий этот мистер Вудсон. Подлец и обманщик. Но, как оказалось, я не лучше…

В машине повисла тишина, Оливер обдумывал его слова и наконец спросил:

– Джеки спрашивала что-нибудь у вас о смерти матери, когда вернулась?

Шериф Тэтчер нервно поджал губы, отвел от него взгляд и продолжил:

– На самом деле мы с ней и начали с этого общение, – произнес он. – Она однажды поймала меня на улице, когда я выходил из участка. И попросила с ней поговорить, ведь я же был тогда вместе с ней на опознании.

– И неужели вы ей рассказали правду? – удивился Оливер.

– Ох, нет, – быстро ответил Джим, – я сказал ей ровно столько, сколько она должна была знать, и попросил больше не лезть в это дело. И она пообещала мне больше этим не заниматься.

– И вы ей поверили?

– Нет, конечно, – ответил Джим. – Я стал за ней присматривать, заметил, что она часто ходила в больницу, и понял, что не к добру. Поймал ее однажды, просил остановиться, она заплакала, сказала, что ей нужно знать правду. Ну я, в общем, ее успокоил, – он вздохнул. – Всю ночь с ней провел, просил рассказать о себе, чтобы она так сильно не плакала, катались на служебной машине, так вот потом голову-то нам и снесло. – Он замолчал. – Но, видимо, идиот я влюбленный, раз ничего не замечал…

– Джим, – осторожно произнес Оливер, – твоя жена не убивала Джеки, в тот вечер она была совсем в другом месте и совсем не в книжном клубе, а с другим мужчиной…

Повисла тяжелая тишина. На своей памяти Оливер не мог припомнить в своих делах такого же сложного момента, как сейчас. Ему хватило того разговора с ним через решетку, но сейчас, кажется, все было еще хуже.

– Вот сука! – Джим ударил руль с такой силой, что прозвучал гудок. – И с кем же она, черт возьми, была, когда убили Джеки? Только не говори, что с моим братом…

Оливер в ответ лишь тяжело вздохнул.

– Вот сукин сын! – выругался Джим, и даже в слабом свете фар было видно, как он покраснел от злости. – А я давно догадывался, слишком уж мило они всегда беседовали. И какого хрена она не ушла? Жили бы сейчас все счастливо…

Оливер не нашел, что ему сказать, и стал молча ждать, пока Джим успокоится. Но за волной гнева на жену с братом на того накатила новая злость.

– Так что получается, – сквозь зубы проговорил Джим, – этот проклятый старый Вудсон решил избавиться от Джеки? Нет, я его убью…

Оливер понял, что Джим сейчас вскипит и сам отправится в особняк Вудсонов, и приготовился уже его успокаивать. Как вдруг сзади их ослепило светом дальних фар.

– Вот черт! – успел выкрикнуть Джим.

И в следующее мгновение в их машину врезался фермерский пикап. Послышался скрежет. Подушки безопасности раскрылись и ударили в лицо. Машина скатилась в кювет. Мусор разлетелся по салону, желтая папка упала с колен. Оливер схватился за ручку, но когда минивэн Джима врезался в дерево, его хорошенько тряхнуло, но, к счастью, сознание не потерял. Перед глазами все плыло, он перевел взгляд на Джима, тот лежал на подушках безопасности в отключке. Но приводить его в чувство совсем не было времени,