– Но Карина в любой момент тебя бросит. – Пелек сделал вид, что не услышал реплики племянника. А фразу произнёс не строго, не грубовато, а с грустью, чем дал понять, что полностью разделяет мнение Гриши, но знает, что может помешать его счастью.

– Бросит, потому что я – не Веня?

– Да, Гриша, бросит, потому что ты – не Веня.

Они оба хорошо знали молодую женщину. И оба понимали, что её сердце до сих пор принадлежит обманувшему её мужчине. Обманувшему и умершему.

– Я не хочу терять Карину, Михаил Семёнович. Я боюсь её потерять.

– Любишь или привык?

Обмануть профессора Гриша не мог при всём желании – Пелек видел его насквозь, поэтому ответил честно:

– Я ещё не разобрался, Михаил Семёнович. Иногда кажется, что люблю…

– И надеешься на свадебный подарок от меня?

Гриша вздрогнул.

– Я знаю о твоих финансовых проблемах. – Пелек говорил без иронии или превосходства, говорил, как с любимым, но непутёвым родственником, вновь доставившим неприятности. – Рассчитываешь, что я помогу молодой семье?

– А вы не поможете?

Гриша ненавидел себя за то, что приходится унижаться перед стариком, но другого выхода не видел: он не хотел жить на одну зарплату. Пусть и неприлично большую.

– Помогу, конечно.

– Спасибо! – воскликнул Гриша.

Но тут же замолчал, поскольку Пелек поднял указательный палец, давая понять, что с этой темой покончено, и спросил:

– Это всё, о чём ты хотел поговорить?

– Нет. – Гриша вновь стал серьёзным. – Вы знаете, что к Тае приходил полицейский?

– Дважды.

– Первого убили.

– И что?

– Но… – Гриша на мгновение растерялся. А затем повторил таким тоном, будто решил, что старик его не понял. Или не расслышал. – Его убили!

– И теперь его бывшие коллеги заняты поиском преступника, – произнёс профессор. – Всё так, как должно быть.

– Всегда восхищался вашим хладнокровием, Михаил Семёнович, – пробормотал Гриша.

– Если бы я не умел сохранять хладнокровие, то ничего бы не добился.

– То есть мы не должны ничего предпринимать?

– Ровным счётом ничего, – уверенно подтвердил Пелек. – Только так мы сможем пройти сквозь эту Ночь.

– Сквозь какую ночь? – не понял Гриша.

– Это образное выражение, – объяснил профессор. В его голосе послышалось лёгкое сожаление о тугодумии племянника, но Гриша его не услышал. – Рано или поздно день заканчивается и наступает ночь, а ночь всегда таит угрозу. К тому же ночная тьма меняет людей: кто-то ломается, кто-то пытается убежать, кто-то погибает, а кто-то находит в себе силы пройти сквозь неё, сквозь Ночь, пройти любым способом. И вот для них вновь наступает день. Таков закон жизни, Гриша, его не изменить. Иногда, чтобы пройти сквозь Ночь, нужно драться. А иногда достаточно затаиться и дождаться рассвета. Ждать, когда чувствуешь свою силу, очень трудно, но иногда это выигрышная стратегия. А иногда – единственно выигрышная.

– Я понял, Михаил Семёнович, – медленно сказал Гриша. – И я буду делать всё, что вы скажете, чтобы пройти сквозь эту ночь.

– Но ты недоволен. – Пелек действительно читал племянника как открытую книгу. – И я хочу знать чем.

Гриша знал, что не удивит дядю, но никогда не позволял себе говорить об этом. Не смел влезать в отношения, которые его не касались, но сегодня не удержался. Понял, что можно сказать, и старик не разозлится.

– Вы очень много позволяете Таисии, Михаил Семёнович.

Гриша не ошибся: Пелек не разозлился. И не удивился. Он улыбнулся и мягко произнёс:

– Однажды ты поймёшь почему.

* * *

– Тебе Коля Шерстобитов рассказывал, как он поговорил с Катериной? – негромко спросил Шиповник, ещё до того, как Вербин устроился на стуле напротив него.

– Так точно, Егор Петрович, рассказывал, но кратко. Сказал, что о проблемах по бизнесу Катя не знает.

Феликс специально использовал этот оборот: «не знает», дав понять, что Паша мог что-то скрывать.

– Проблемы у них, конечно, были, проблемы всегда есть, гладко ведь только на бумаге, но мотива для убийства Шерстобитов не увидел. Нет в тех проблемах ничего столь серьёзного, чтобы заказывать Пашу. В личной жизни тоже всё чисто. Коля просмотрел все электронные почтовые ящики и мессенджеры, в общем, всю переписку Паши, и сказал, что налево он не ходил. – Шиповник бросил быстрый взгляд на Феликса. – Согласен с этим?

– У меня нет причин для подобных сомнений, Егор Петрович.

– А когда Паша с нами работал, ни о чём таком не говорили? Приключения не обсуждали?

– Нет. – Вербин вопросительно поднял бровь, намекая, что подполковник общался с Русиновым куда теснее его. Шиповник намёк понял и покачал головой:

– И я ничего такого не знаю, считал их с Катериной идеальной парой. – Пауза. – К тому же Коля закончил анализ перемещений телефона за последние три месяца, сопоставил все длительные пребывания на одном месте с рабочими делами и не нашёл ни одной подозрительной встречи. А значит, версию убийства из ревности можно не рассматривать.

– Я вижу, Коля большие силы бросил на это дело, – протянул Вербин, впечатлённый результатами работы коллеги.

– Они знают, что для нас дело важное и мы в долгу не останемся.

– Лучше бы таких долгов не возникало, – проворчал Феликс.

– Это точно, – вздохнул Шиповник и продолжил: – Сейчас Шерстобитов и его ребята отрабатывают дорожную ссору, но в неё мало кто верит.

Потому что других телефонов на месте убийства не было.

– И параллельно с дорожной ссорой плотно отрабатывают версию ограбления.

Потому что других телефонов на месте убийства не было.

– Ну, хоть машины они как следует проверят, вдруг действительно за что-нибудь зацепимся?

Но Шиповник слишком хорошо знал своего опера, прекрасно ориентировался в оттенках его голоса и догадался, что на самом деле хотел сказать Феликс.

– Я правильно понимаю, что твоя идиотская версия постепенно превращается в основную?

– И в ней появляются всё более и более интересные детали, – подтвердил Вербин.

– Например?

Спрашивать, читал ли подполковник роман, Феликс не стал, знал, что «не до того», поэтому начал с краткого объяснения.

– В книге Калачёвой описываются пять убийств, произошедшие в течение одной ночи. Убийства совершаются разными способами, в одном случае в качестве орудия используется нож. При этом подчёркивается, что преступник хорошо подготовлен, хладнокровен, заранее продумывает атаку и безукоризненно её выполняет. В романе он проникает в квартиру жертвы…

– Пашу убили ножом, – перебил его Шиповник.

– Убийца тщательно спланировал