После не слишком длинной службы мы вышли из церкви. Я поцеловал Агату в щеку.

– Уже уезжаете? – она порывисто сгребла Эми в объятия.

– Может, вы к нам приедете в Бостон? – спросил я. – Мы будем рады, если вы погостите у нас сколько захотите.

– Почему бы и нет, – легкомысленно ответила Агги. – Скоро туристический сезон закончится, и в магазине почти не будет посетителей. Моя помощница Стелла жуткая дуреха, но, думаю, лавка не развалится, если я ее закрою на недельку. Знаете, ведь я же никогда не выезжала за пределы округа Мерримак. Хотя нет, вру, ездила однажды в Портленд врачу показываться. Еще в юности. Не понравился мне океан.

Я не знал, что в Портленде есть врачи, специализирующиеся на проблемах подросткового ожирения, но ведь и про Джаспер-Лейк я еще две недели назад ничего не слыхал.

– Слышала, этот гнилой стручок фасоли Шейн вчера разболтал о моей неудачной помолвке, – продолжила она тем же тоном. – Не красней, Тео, да весь город об этом уже лет десять судачит. Разное рассказывают, – она хохотнула. – Я даже слышала версию, что Льюис на самом деле никуда не уехал, а будто бы я его съела.

– Агги, я…

– Да это уже все быльем поросло. Подлец был этот Льюис Мортон, подлец и жулик. Мы еще не поженились, а он уже стал удочки закидывать, чтобы я продала дом и участок своего отца. А деньги положила в банк на наш общий счет. Он как раз вернулся из Нью-Йорка и сказал, что внес депозит за новую квартиру со студией, где мы якобы будем жить. Ага, держи карман шире. Я, может, и толстая, но мозги жиром не заплыли. Как я наотрез отказалась продавать дом, так его мигом сдуло. До этого был как вальдшнеп на тяге, а тут задрапал, словно я их ружья пальнула. Наверняка понесся другую дуру обрабатывать. Вот как все было на самом деле. Эми, детка, я тебе скажу. По мне, так женщине мужчина нужен, как рыбе весло. Ты уж приглядывай за этим ловеласом. Не обижайся, Тео, говорю, как есть.

Роулендс тоже подошел попрощаться. Он церемонно поцеловал руку Эми.

– Дом и имение – наследство от родителей. А разумная жена – от Господа.

– Я и забыла этого чудика, – тихо хихикнула Эми, когда Роулендс удалился.

– А он всегда таким был?

– Сколько я его помню. Но потом я нашла про него статью в одном журнале. Оказывается, мистер Роулендс был в молодости успешным декоратором в Нью-Йорке. Однажды они с женой и ее матерью ехали с вечеринки в Катскилле16, он был пьян и не заметил обрыв. Обе женщины погибли на месте. А он три дня просидел зажатый в автомобиле, пока его не вытащили из расселины, и читал Библию своей тещи. После этого у него в голове что-то перещелкнуло, он бросил свою фирму, уехал в Нью-Гэмпшир и стал писать свои мертвые картины. Как ни странно, они принесли ему еще больший финансовый успех и известность.

– Я бы сказал, что у Господа интересное чувство юмора.

Большинство собравшихся направились в сторону городского кладбища. Мимо нас прошла мисс Пеллетьер, поддерживающая за руку изможденную женщину в черном.

– Миссис Чиппинг, – догадался я. – Пойдем выразим вдове соболезнования.

Однако та не удостоила нас вниманием. Более того, мне показалось, или Сюзанн Чиппинг посмотрела на мою жену с нескрываемой ненавистью.

Глава восемнадцатая. Тайна «Молль Флендерс»

– Как я рада, что мы выбрались наконец из этого проклятого городишки, – уже в третий раз произнесла Эми, с тех пор как мы выехали на шоссе. – Мы успеем приехать домой, примем нормальную ванну… может быть, даже вдвоем… Потом сходим на вечернее представление, поужинаем устрицами у Витторио…

Было удивительно наблюдать, как по мере удаления от Джаспер-Лейк на лицо Эми возвращаются краски. Словно живописная нью-гемпширская осень высасывала из нее все силы.

– Послушай, Эмс. Раз уж я все равно сегодня не пойду в офис, то предлагаю другой план. Давай приедем домой, приведем себя в порядок, оставим Чейни досаждать нашему повару Симону, а сами съездим проведаем твою маму.

– Какой в этом смысл? Она даже не поймет, кто ты такой.

– Честно говоря, я хочу разобраться. Ты вывалила на меня информацию о ее болезни, сказала, что это может… передаваться по наследству. Но я видел твою тетю Агату, и она совершенно нормальна. Никто в Донкастере и в поселке не упоминал о семейном безумии Тремонтов.

– Мы не знаем, как это работает, Тео. Может, шизофрения проявляется через поколение. Или проявляется только у одной сестры… или брата. Ты думаешь, что со мной тоже что-то не так? Теперь ты понимаешь, почему я не хотела тебе обо всем этом рассказывать. Я сама все время слежу за собой с тех пор, как умер Джаспер. Стараюсь поменьше пить алкоголя, избегать волнений. Мне страшно, что в один прекрасный день я услышу какой-то голос, начну отвечать, а окажется, что этот голос… у меня в голове.

– Эмс, детка…

– Не надо, Тео. Дементофобия – это страх сойти с ума, я узнавала. И он у меня есть. Я много читала на эту тему. Обычно первые симптомы шизофрении проявляются лет в семнадцать-восемнадцать, но у некоторых болезнь может развиться и позже. Я привыкла следить за своим состоянием и отмечать тревожные симптомы. Но я не выдержу, если и ты теперь будешь делать то же самое! Что угодно, только не внимательный взгляд, какой был у тебя совсем недавно, когда ты пытался определить – я просто радуюсь перспективе поесть устриц у Витторио или вступаю в фазу беспричинного возбуждения.

– Ничего я такого не пытался.

– Ага, значит, мне теперь уже что-то мерещится.

Мне захотелось, чтобы с нами в машине ехал Роулендс с его изречениями на все случаи жизни. Что-то удачное было у Экклезиаста. О том, что «женщина горче смерти». «Сердце ее силки, а руки – оковы». Интересно, можно ли сойти с ума от дементофобии? Как бы то ни было, я обещал заботиться о счастье и душевном покое Эми до конца своих дней, а как я могу это сделать, если не разберусь в том страхе, который ее терзает. Ведь страх – да, да, это подломившийся костыль разума.

– Так в какой клинике находится твоя