– Вопил.

– Ты вопил в том смысле, что… Или ты вопил…

– Я сначала вопил.

– Ясно. А почему – знаешь?

– Мне казалось, будто я в багажнике «темпры».

– Понятно. А что такое «темпра»?

– Машина из девяностых.

– Ага! Это потому, что она или он делали что-то не так или же…

– Или же. Она делала все так.

– О’кей, значит, это была она и с ней все в порядке. Однако ты чувствовал себя в багажнике «темы».

– «Темпры». «Тема» – это другая машина, выпускалась итальянской компанией «Ланча» с тысяча девятьсот восемьдесят четвертого по тысяча девятьсот девяносто четвертый год, предполагалось, что станет флагманом отечественного автомобилестроения.

– Конечно, у них ведь и багажники, надо полагать, разные.

– Совершенно. В том, что у «темы», мне было бы даже удобно.

– Представляю. А с ней, с девушкой, ты поговорил?

Одноклассники возвращаются за парты.

– Нет, – отвечает Оливо.

– Хм, может, и к лучшему, что замяли вопрос.

– Добрый день, ребята, – произносит Элиза Баллот, появляясь в дверях класса в совсем не подходящем для профессорши платье.

– Послушай, Оливо, – шепчет Серафин, потому что Матильда и Франческо уже садятся на свои места рядом с ними, – так с ходу не могу ничего посоветовать тебе, но все равно спасибо, что рассказал. Я подумаю, и обсудим подробнее после занятий, если захочешь. А теперь надо писать сочинение, о’кей?

– Угу.

Тем для сочинения, как обычно, две: одна – о Фосколо, а другая – о чувстве неуверенности, страхах, беспокойствах и мыслях, возникающих в школе, где пропали четыре ученика. Дело в том, что Баллот не из тех, кто избегает вопросов, часто обсуждаемых в классе. Она знает, что последний год нельзя считать нормальным, значит, и нет смысла прятать голову в песок, как делают другие профессора, которые шпарят дальше по школьной программе как ни в чем не бывало. Но они делают это не потому, что плохие или жестокосердные, а потому, что просто не умеют говорить о подобных вещах. Может быть, за пределами школы они и не испытывают ничего похожего в своей жизни. Так получается. Не знаю, понятно ли объясняю.

Все выбрали вторую тему. А Оливо тему о Фосколо. И он первый, кто сдает работу со звонком после пятого урока. Он, как всегда, обошелся без черновика и пишет печатными буквами. Когда перестал посещать начальную школу в третьем классе, там только начинали проходить прописи. В его смешанном классе было всего одиннадцать учеников в возрасте от шести до одиннадцати лет. Потом ему уже больше не пришлось учиться в нормальной школе, не считая эти две недели, поэтому пропись он так и не освоил. Письмо, как и живопись со скульптурой, не стало для него естественным навыком, полученным в дар той декабрьской ночью.

– Подождешь нас на улице? – спрашивает Франческо. Он, Матильда и Серафин еще заканчивают переписывать свои работы начисто.

– Угу.

– Эй, только не убегай! – говорит Серафин, склонившись над листом. – Нам надо еще кое-что обсудить.

В четверг они выходят после пятого урока. Перед школой почти никого, потому что практически у всех остальных классов занятия закончились раньше. Оказавшись на улице, ни секунды не раздумывая, Оливо обычной дорогой направляется к дому.

Как только заворачивает за угол, тут же видит серый «гольф». На этот раз машина подъехала и остановилась рядом, стекло опустилось. За рулем сидел Флавио.

– Ну вот, хоть на этот раз не сбежал от меня! – пытается пошутить он, но видно, что он явно чем-то озабочен.

– Отвезешь меня в приют? – спрашивает Оливо.

Флавио отрицательно качает головой.

– Похититель объявился, – говорит. – Соня ждет тебя в управлении.

24

Паркуются они в большом дворе, где стоят служебные авто, и затем на лифте поднимаются на третий этаж. Коридор, еще коридор, проходят мимо кофемашин, рядом с которыми топчутся полицейские в форме.

Почти все косятся на Оливо, потому что знают про нацистов и его показания. Даже те немногие, кто ничего не слышал об этой истории, смотрят на него с любопытством, потому что он странный и для них этого уже достаточно, – на такого чудака разве не захочется посмотреть? Не знаю, понятно ли объясняю!

Соня ждет в своем кабинете: ноги на столе, подбородок на груди. Возможно, впервые за несколько часов она смогла посвятить немного времени отдыху или чему-то подобному. Оливо входит, и она резко поднимает голову.

– Садись, – говорит.

Оливо занимает одно из двух кресел у стола. Последний раз они разговаривали, когда он закрылся в ванной, а она у двери умоляла его выйти. Утром, когда проснулся, ее уже не было дома. Теперь он догадывается почему. Это позволяет им избежать формальностей.

– Оригинал письма – у криминалистов, они проверяют его на пальчики и следы ДНК, – произносит Соня. – Сомневаюсь, что найдут что-то. Похититель не дурак и не действует спонтанно. Он ждал месяцы, прежде чем подать сигнал, держал нас на поводке, извел неопределенностью родственников ребят и сейчас знает, что настал подходящий момент, чтобы выставить требования.

Передает бумагу Оливо:

– Мы сделали несколько копий письма. Цвет и размеры соответствуют оригиналу.

Оливо изучает изображение на листе А4 в развернутом виде, но со следами сгиба, означающими, что оригинал был сложен вчетверо.

– Почтовый конверт, в котором к вам попал листок, был желтого, белого или светло-зеленого цвета?

Соня и Флавио переглядываются. Ей трудно разговаривать с ним, так что спрашивает Флавио.

– Это так важно, в каком конверте находилось письмо? – недоумевает заместитель.

– Если он выбрал лист А4 и сложил его вчетверо, значит намеревался отправить в почтовом конверте размером семнадцать с половиной на двенадцать с половиной сантиметров, весом до восьмидесяти граммов. Так какого же он цвета? Желтого, белого или светло-зеленого?

– Светло-зеленого, – отвечает Флавио.

– О’кей, ты нас впечатлил, – говорит Соня; похоже, она успела забыть про ночь и говорит с такой же злобой, как накануне вечером. – Может, скажешь нам что-нибудь про содержание?

Оливо изучает вырезанные из какой-то газеты и приклеенные на стандартный листок буквы. Из них составлен текст: «Сегодня вечером в 23:00 доставить 250 тысяч евро за каждого в купюрах по 500, в канале № 16 под улицей Старых Рыбаков, в 27-м канализационном люке. Положите их в непромокаемую аквалангистскую сумку размером 50 × 30, высотой 20 см. Привяжите к ней доску для плавания из бассейна „Адриатик“, оставьте в воде и уходите. Не пытайтесь меня надуть!»

– Угу, – произносит Оливо и кладет бумагу на стол, словно не очень-то ему интересно.

Пару секунд Соня внимательно смотрит на Оливо и хватается обеими руками за голову. В шесть утра ее разбудил и выдернул из постели мобильник, сообщивший об обнаружении конверта. И с той минуты тотчас все закрутилось: осмотр места находки, информирование родственников по телефону,